Дама червей - Хизер Грэм

О Боже! Рина была так напугана, ей так хотелось, чтобы Кил поскорее вернулся, чтобы он ее, а не все население яхты, успокоил, чтобы обнял… чтобы любил…

На глазах у нее выступили слезы, и Рина изо всех сил закусила костяшки пальцев, вновь почувствовав, как внутри перекатываются черные волны. Даже и не вспомнишь, когда она в последний раз испытывала такой страх.

Кил не захотел отпустить ее, да она и сама не могла побороть желания просто приникнуть к его груди. Ну а если бы отпустил, тогда что?

Перед Риной раскрылся черный зев. И вроде бы ничего не оставалось, кроме как, повинуясь его зову, броситься в пучину отчаяния и страха.

Лишь в четыре часа пополудни Кил ввалился в каюту. До нынешнего дня даже он не отдавал себе отчета, сколь широко представлено на борту «Сифайр» международное сообщество. На протяжении всего этого времени линии связи были забиты практически полностью. К счастью, народ на борту подобрался опытный. Все время отвечать на одни и те же вопросы, сохраняя дипломатический такт, — задача не из легких. И выполнена она была блестяще.

Доналд не захотел оставлять Мэри одну, так что все оказалось в руках у Кила, и он, сделавшись чем-то вроде связного между пассажирами, береговыми службами и организациями и медицинским персоналом, прекрасно, между прочим, знающим свое дело, ощутил странное одиночество.

Кое-кто из жен официальных лиц, да и самих этих лиц, конечно, впал в панику, потребовав немедленно высадить их на берег. Это невозможно, пытался втолковать им Кил. На судне объявлен карантин. Все должны оставаться на месте. Что тут непонятного? На борту распространение эпидемии можно предотвратить или, во всяком случае, держать под контролем, но стоит ей перенестись на берег, в какой-нибудь крупный порт, — катастрофы не избежать. Да никто и не примет их. Все очень просто.

Но не далее как завтра все войдет в норму, пытался убедить своих собеседников Кил. И разумеется, судно осмотрят самым тщательным образом. Через двадцать четыре часа после введения сыворотки все, кто пожелает, смогут свободно перемещаться по яхте. Что за несчастный, несчастный день. Надо полагать, подумал он, газеты и телевидение уже разнесли новость по всему свету. Днем и вечером люди припадают к телевизорам, дикторы повествуют о причинах возникновения бубонной чумы, ее истории, ее опустошительном воздействии. Бодро говорят о достижениях медицины, выражают уверенность, что жертв среди пассажиров «Сифайр» не будет.

Кил сам положил начало этой кампании. Президент настоял на проведении пресс-конференции, и, следуя инструкциям Пикара и Трентона, Кил рассказал все, что произошло, лишь слегка смягчая краски, чтобы не вызвать паники. Действительно лишь слегка, потому что ведь ему сказали; что сыворотка дает практически стопроцентную гарантию, да и вообще в распоряжении врачей на «Сифайр» — новейшие препараты.

Он понимал, что ставит на карту все, что в случае, если эпидемия действительно распространится, именно его превратят в козла отпущения. И тогда — конец карьере. Но Кил был готов к роли жертвенного агнца; однажды эту роль он уже сыграл — а ведь в тот раз уверенности что все кончится хорошо, было куда меньше, ибо ясно отдавал себе отчет: все они, включая президента, — всего лишь смертные.

А на сей раз — на сей раз командует парадом он, Кил Уэллен. И положиться он может только на себя самого. А потому — должен знать все, до последней мелочи. И если не справится…

— Ну кто же тут может дать стопроцентную гарантию, конгрессмен? — устало пожал плечами доктор Трентон. — Я был свидетелем того, как люди умирали от обыкновенной простуды. Или от кори. Или от инфлюэнцы. Странное дело. Мы посылаем человека на Луну. Сотни тысяч людей погибают в результате взрыва одной только бомбы. Мы и это умеем. Но бациллы, видимые только в микроскоп… вирус… бактерии… Их ведь даже не потрогаешь, а существуют десятки и десятки видов.

— А если бы могли потрогать, — горько заметил Кил, — то для того лишь, чтобы вывести новые виды, еще более смертоносные?

— Не надо так говорить, конгрессмен. Мы с вами по одну сторону баррикады. А что касается чумы, то на ее изучении я специализируюсь с тех самых пор, как окончил медицинский колледж.

— Извините, — со вздохом сказал Кил. Он все никак не мог забыть свой разговор с доктором Пикаром о перспективах бактериологической войны. — Вы-то действительно здесь при чем? Просто нервы не выдерживают.

— Вам надо отдохнуть.

— Не то слово. По-моему, я готов проспать целую неделю.

— Неделю не неделю, но уж одну-то ночь вам следует провести спокойно. Так что ступайте-ка к себе, конгрессмен.

— Меня зовут Кил, доктор.

— Меня — Майкл.

— Честно говоря, я просто боюсь заснуть, — улыбнулся Кил.

— А вы не бойтесь. Все, что можно было сделать на данный момент, вы уже сделали. Если возникнет что-нибудь непредвиденное, надеюсь, мы и без вас справимся, ну а если нет, — разбудим. — Майкл Трентон позволил себе улыбнуться. — Если бы меня, как вас, ждала в каюте такая женщина, я бы медлить не стал.

В первый раз за последние несколько часов Кил усмехнулся.

— Боюсь, женщина находится там не по своей воле, Майкл. Это я запер ее, пока все не прояснится.

Морщинистое лицо доктора расплылось в широкой улыбке:

— В ближайшие сутки наши люди по каютам ходить не будут. Так что кое-какое время у вас есть.

— Прекрасно, боюсь, однако, толка от меня будет немного.

— А может, и будет, — Майкл Трентон указал на два тюбика из фольги, которые только что передал Килу. — Почему бы вам вместе не принять антиблошиную ванну?

— Антиблошиную ванну? — Кил бросил взгляд на тюбики. — Звучит не слишком романтично, а, Майкл?

— Ну как вам сказать, жизнь такова, какой мы сами ее делаем.

— Да, пожалуй, вы правы, доктор. Совершенно правы.

Кил вставил ключ в замочную скважину и на секунду заколебался: может, лучше постучать? Но тут же отказался от этой мысли. Рина может послать его куда подальше, а это ему совершенно ни к чему.

Не потрудившись снять свое длинное, до пола, черное платье, Рина лежала на кровати и забавлялась видеоигрой. При появлении Кила она даже головы не повернула, хотя явно видела, что он здесь.

Кил плюхнулся на стул рядом с кроватью и принялся стаскивать башмаки.

— Играем, стало быть, — протянул он. — Отличное времяпровождение.

Рина пожала плечами, не отрывая глаз от экрана, на котором на сей раз мелькали летающие тарелки.

— Мне приходилось читать, — почти без всякого выражения сказала она, — что, когда Европу поразила Черная Смерть, и знать, и слуги всячески развлекались — носились по замку, пели, плясали — до тех самых пор, пока не падали замертво. У нас на дворе двадцатый век, видео всегда к твоим услугам.