Где правда, брат? - Владимир Колычев

— Отец тебя зовет, — как-то не очень весело сказала Лена.

Долго ему пришлось ждать, пока она объяснится со Скатцевым, но иначе и быть не могло.

— Досталось? — спросил он.

— Мне? Ну, чуть-чуть… И ему досталось.

— От тебя?

— Если бы. Не бойся, он тебя не тронет.

— Да я как-то и не боюсь.

Степан подъехал к дому на джипе, ворота открыла ему Лена. Кеши и Кости во дворе он не заметил. Лена взяла его за руку и молча повела в дом.

— Умер кто-то? — спросил Степан.

— Умер?! С чего ты взял? — встрепенулась она.

— Такое ощущение, что покойник в доме.

— Есть такое.

— Покойник?

— Ощущение, — вздохнула Лена.

Скатцев ждал Степана в холле. С дивана он не поднялся, руки ему не подал, но и от злобы его не колотило. Он жестом предложил ему сесть.

— Не буду вам мешать, — сказала Лена, поднимаясь по лестнице.

Скатцев проводил ее грустно-удивленным взглядом и тихо произнес:

— Лена очень изменилась.

— Есть такое, — кивнул Степан.

— Захарский поставил меня в известность, что ты с ней, — как о чем-то незначительном сказал Игорь Петрович, — и добавил, что это для нее будет полезно. Знаешь, а ведь он оказался прав.

Скатцев неторопливо и даже тяжело поднялся с дивана, подошел к бару, вернулся с двумя бокалами виски, один молча подал Степану.

— Он сам приходил к вам?

— Кто, Захарский? Нет, я сам к нему ходил. Выпытывать пришлось. И даже унижаться. Но чего ради дочери ни сделаешь.

— Ну да, с Кешей он бы разговаривать не стал. — Степан вспомнил, как Захарский поносил незадачливого телохранителя.

— Кеши уже нет, — скорбно вздохнул Скатцев.

— Что с ним?

— Не знаю. Он уволился. И Костя уволился.

— Почему?

— Их содержание стоит денег, а у меня с этим проблемы. Все-таки обанкротил меня Яшин. Я ведь тогда тебя больше пугал. Проблема была, но я не думал, что она такая серьезная. Яшин-то, в принципе, перебесился и давить ни на кого не стал. Но кое-кому сказал. Так, между делом, но сказал. А этот кое-кто уже давно на меня зуб точил. В общем, от легкого толчка пошла цепная реакция, образовалась огромная лавина, которая смела мой банк…

— И что теперь? — Степан пытался изобразить сочувствие, но что-то не очень это у него получалось.

Нет, злорадства не было, но чувство облегчения появилось. Он ведь не лукавил — богатство Скатцева действительно стояло ему поперек горла, потому и не хотел он связываться с Леной. Но теперь его не будут воспринимать как бедного родственника.

— А что теперь? Банка нет, а долги остались. Дом этот, квартира в Москве, машины — все уйдет с молотка. А тебя что-то расстраивает? — внимательно глядя на Степана, спросил Скатцев.

— Лена же с молотка не уйдет?

— Лена?! Лена с молотка не уйдет. Но зачем она тебе такая нужна?

— Какая «такая»?

— Бедная.

— Была бы голова да руки, а на жизнь всегда заработать можно.

— Она зарабатывать будет? — возмутился Скатцев.

— Нет, я. Ну, и она тоже может подключиться.

— Как?

— Ну, не знаю, — пожал плечами Степан. — В магазине там продавцом…

— Рекламные листовки раздавать можно, да?

— Ну, если платят, почему нет?

— Ты это серьезно?

— Ну, если Лена не захочет работать, я ее заставлять не буду.

— А жить с ней будешь?

— Буду.

— А я этого хочу?

— Мы этого хотим, — твердо сказал Степан.

— То есть мое разрешение тебе не нужно?

— Нужно. Но если его не будет… Мы уже все решили, вы ничего не сможете изменить.

— Ну да, силы за мной нет, — язвительно усмехнулся Скатцев.

— Дело не в силе, дело в нас самих.

— Ты женишься на Лене, будешь работать?

— Да, буду. Может, Захарский меня обратно возьмет.

— Захарский?

— Ну да, он хорошо платил.

— Восемьдесят тысяч — это, по-твоему, хорошо? Разве на эти деньги можно жить?

— И можно. И нужно.

— Где жить? Дом этот скоро уйдет.

— Ничего, что-нибудь придумаем.

— Поверить не могу! Нет, тебе я верю, а Лене поверить не могу. Она ведь сказала то же самое.

— В семье не должно быть разлада.

— В семье… А ты знаешь, что бывших наркоманов не бывает? А вдруг она сорвется?

— Но не сорвалась же.

— Ее все равно нельзя оставлять без присмотра.

— Я не оставляю.

— А как же работа?

— Она же не ребенок, чтобы ее в детский сад отдавать, — улыбнулся Степан.

— Для меня ребенок. А ты… — начал было Скатцев, но запнулся.

— Что «я»?

— Ты с ней спал?

— Да. — Степан прямо посмотрел ему в глаза.

Может, и было ему чуточку стыдно, но взгляд в сторону он не отведет.

— Глупый вопрос, да? — смутился Скатцев. — Но ты меня пойми, не хочется отдавать дочь абы кому…

— Это я пока для вас абы кто, потом привыкните.

— В том-то и дело, что ты не абы кто. Парень ты неплохой, просто не из нашего круга. Ты влияешь на Лену положительно, это самое главное. Серьезный ты парень, основательный. И за нее заступиться можешь. Ты правильно сделал, что Яшину морду набил. Правильно, правильно. Он ведь и на иглу мог ее вернуть, и по рукам пустить. Это такая скотина… Я знаю, что говорю. Из-за него весь сыр-бор начался. Он отца своего накрутил. Леонид Михайлович потом разобрался, но было уже поздно. Мельница закрутилась, меня затянуло в жернова. Так закрутило, что спасайся, кто может. Я ведь действительно Кешу и Костю уволил из экономии. И не до Лены было, если честно. Нет, я ее, конечно, искал, но возможностей для этого не было. А когда все наладилось, вы сами объявились.

— Что наладилось?

— Выкрутился я из ситуации, вот что.

Скатцев глянул на бокал с виски, который Степан до сих пор держал в руке. Сам он свой давно уже осушил, поэтому снова направился к бару и вернулся оттуда с бутылкой.

— Не банкрот я. Хотя был на краю, еще бы чуть-чуть… Частью своих акций пришлось пожертвовать, но контрольный пакет остался за мной… В общем, банк работает, дом не продается.

— А Лена?