Просто была зима... - Алиса Лунина

– Значит, актриса? Да? Из Москвы? – закричал Степан. – Устроила тут спектакль? Балет с оперным театром?! Еще и дочь мою в это вовлекла? А я, выходит, подыгрывал тебе все это время, как дурак? А про любовь тоже наврала?

– Нет, не наврала, – понурилась Ольга.

Но мужчина, казалось, ее не слышал:

– Тут вам не кинематограф, твою мать! Может, еще ведро попкорна тебе дать, артистка из Москвы?! Тут живые люди! Они, представь, на что-то надеются, любят, им может быть больно! Да что тебе говорить!

– Степа, я не хотела тебя обманывать. Ну, глупо вышло, да, я согласна. Но что теперь делать? Вот я такая, какая есть – другой не буду.

– И что дальше?! – рявкнул Степан.

Ольга вздохнула:

– Не знаю. Я действительно не знаю. Понимаешь, я ехала сюда, чтобы разобраться в себе, а получилось, что еще больше запуталась.

Степан с чувством махнул рукой и пошел прочь.

«Прощай, Степа!» – кольнуло у Ольги в груди.

* * *

Два дня после их загородной поездки Татьяна ждала, что Жданов объявится, но, поняв, что он не придет, решила сама пойти к нему и – будь что будет! – признаться в том, что она не Ольга. И – может быть, – Таня вздохнула: пригласить Андрея встретить Новый год вместе.

Идти к Жданову было страшно, но все-таки она себя заставила. Татьяна уже открыла входную дверь квартиры, собираясь выйти в подъезд, как неожиданно столкнулась нос к носу с соседом, который стоял за ее дверью. От неожиданности Таня даже вздрогнула:

– А я вот как раз к тебе собиралась…

Жданов кивнул:

– Обычная магия вуду, а может, мысли материализуются, а может, желания совпадают. Я принес диск с нашим фильмом. Хотел тебе показать.

…Они сидели в Ольгиной гостиной и смотрели коротенький, но до краев наполненный эмоциями и чувствами фильм. Татьяна слышала, как за кадром звучит ее счастливый смех. Финальные кадры – смех оборвался. Татьяна взгрустнула, вспомнив, что в миг, когда Андрей опустил камеру, они стали целоваться.

– Оля, я хотел объяснить, – начал Жданов, – наверное, тогда в машине мои слова прозвучали резко, я не хотел этого. Просто имел в виду, что мы очень разные. И что со мной слишком много проблем. А ты – успешная актриса, слава, поклонники, то-се… Ну куда мне, как говорят в народе, соваться со свиным рылом в калашный ряд?!

И тогда Татьяна не выдержала:

– А ты можешь не волноваться, Андрей, я не актриса! – Она едва сдерживала слезы. – И нет у меня ни славы, ни поклонников…

Жданов поморщился, ну понятно, обычные творческие загоны: ах, я не актриса, я бездарность и тра-ля-ля, старая волынка. Знает он все эти штучки! Вот его бывшая жена любила исполнять такое траля-ля. Он усмехнулся:

– Ну и кто же ты?

– Я – человек, не нашедший себя, – грустно призналась Татьяна.

Мужчина как-то странно хрюкнул: ой, нет, избавьте меня от подобной рефлексии.

– Я – не Ольга, – сказала Татьяна. – Я – ее сестра.

Андрей сначала не понял, а потом присел: что-что?

И Татьяна – дышите глубже, вы взволнованы! – все рассказала.

…Выслушав девушку, Жданов схватился за голову:

– Вот я не понял… Это ты мне сейчас какой-то новый сценарий пересказала? В Болливуде собираются снимать новый фильм? Нет? Значит, ты – Таня из Приморска? А эта психическая актриса – твоя сестра? А она где, позвольте узнать? А, в Приморске кого-то дурачит… Ну надо же какие вы обе – молодцы! Устроили тут перевертыши! Бред какой-то! Таня-Оля, чисто индийское кино!

Жданов нервно заходил по комнате, потом сбегал на балкон покурить, где даже успел подумать о том, что, в сущности, понимает свою бывшую истеричную подружку Соню: бывают в жизни ситуации, когда хочется прямо все разнести или орать долго-долго – до самозабвения.

Покурив, он вернулся и спокойно (вот от этого спокойствия и нарочито холодного тона у Татьяны сжалось сердце) сказал, словно отрезал:

– Извини, Таня-Оля, кинематографа мне с лихвой хватает в профессии, а в свободное от работы время я бы хотел обойтись без этого. Да и вообще, мелодрама – не мой жанр.

* * *

Ольга стояла на берегу. Долго-долго. Все ждала, может, Степан вернется, подойдет, скажет: я тут подумал – ну ладно – пусть артистка, пусть из Москвы, пусть морочила мне голову две недели, ничего, что врала на каждом шагу, все это пустяки, пойдем домой, артистка, завтракать, потом со всем разберемся.

Нет. Не придет. Не простит. И правильно сделает. Но, даже понимая это, Ольга ждала, ходила вдоль берега – несчастная, замерзшая.

Степан не пришел. Пришла Славяна.

– Ну что, довольна? – усмехнулась Ольга, увидев девочку. – Можешь быть спокойна, твоему отцу я рассказала правду. Между нами все кончено. Я уезжаю в Москву.

– А ты довольна? – заорала Славяна, от злости перейдя на «ты». – Разрушила человеку жизнь, а сама сваливаешь в Москву? Про него, небось, и не вспомнишь?

Ольга взбеленилась:

– Да какое право ты имеешь так со мной разговаривать? Дура малолетняя?! Я, между прочим, люблю твоего отца!

Две женщины самозабвенно орали друг на друга – у обоих имелся большой опыт по части ора – им бы на пару идти в поход против Соловья-разбойника. Даже чайки притихли, делая ставки, кто кого переорет.

Замолчали синхронно, будто по команде. Славяна опустилась на камень и заплакала.

Ольга села рядом:

– Эй, ты чего?! – Она обняла девочку и тоже заплакала.

Так и сидели, обнявшись, две любимые женщины Степана Алексеевича Тришкина.

– Зря я это затеяла, – сказала Славяна, вытирая слезы. – Пусть бы вы сами с ним разбирались.

Ольга махнула рукой:

– Ладно, все правильно.

– Я просто не выдержала, – вздохнув, призналась девочка. – Вы меня все достали со своей любовью. У матери любовь – Валера какой-то нарисовался, и у вас с отцом, видите ли, любовь. Ненавижу эту вашу любовь! Любовь – это всегда плохо и больно.

Ольга потерла лоб:

– Тут ты, пожалуй, загнула! Что-то я не уверена в том, что это правильная жизненная установка. Ну полюбила твоя мама, что ж – бывает. Прости ты ей ее счастье. И вообще, нельзя на мать обижаться. Она – твой самый родной человек. Как ни крути, а родство по крови – самая прочная связь. – Ольга вздохнула, подумав о Татьяне.

– Да, кстати, спасибо тебе за ловушку! – сказала девочка.

– Не за что. Лови самые лучшие стихи.

– Я еще хотела сказать… Я теперь в школе очки не снимаю. Ношу, как вызов, помнишь, ты сказала, что сделала бы так?

Ольга кивнула: правильно, молодец. Славяна гордо поправила очки, а потом вдруг спросила: