Хроника красного террора ВЧК. Карающий меч революции - Илья Ратьковский

Похожей оказалась и более поздняя реакция Г.Е. Зиновьева на изменение политики меньшевиков к советской власти. На заседании Петросовета 1 ноября 1918 г. он угрожал: «Меньшевики пусть останутся изолированными, пусть прекратят провокацию, иначе мы посадим их в железную клетку»[576]. Следует отметить, что влияние Г.Е. Зиновьева на карательную политику в Северной коммуне несколько ослабло в октябре 1918 г. после кадровых изменений в Петроградской губчека: В.Н. Яковлева, член коллегии ВЧК, откомандированная в Петроград, не так зависела от Г.Е. Зиновьева, как Г.И. Бокий. Приезд В.Н. Яковлевой изменил к лучшему положение в городе. Хотя формальное отстранение Г.И. Бокия от руководства ПГЧК состоялось позднее, уже с октября подпись В.Н. Яковлевой стоит под вынесенными смертными приговорами губчека. Таким образом, в городе ограничивалась карательно-репрессивная политика: контроль над ней приобретал представитель коллегии ВЧК[577]. Если в сентябре 1918 г. в Петрограде расстреляно около 800 человек, то в октябре, по опубликованным периодической печатью данным, 21 человек[578]. Всего же Петроградской губчека за 1918 г. и за первые семь месяцев 1919 г. расстреляно, по данным М.Я. Лациса, 1206 человек, в т. ч. 800 за сентябрь 1918 г[579].

Вместе с тем следует отметить, что Петроградской губчека осенью — зимой 1918 г. так и не удалось избавиться от негативной практики огульного подавления контрреволюции. Расстрелы по-прежнему выносились чрезвычайным порядком без рассмотрения конкретной вины обвиняемых. Особенно это проявилось при вынесении приговора по делу левоэсеровского выступления 14 октября 1918 г. Среди 13 приговоренных к смертной казни числился безрукий А.Л. Хаскелис, обвиненный в написании манифеста восставших матросов и впоследствии расстрелянный[580].

Кроме Петрограда, наиболее крупные расстрелы в период после 5 сентября 1918 г. приходились на фронтовые и армейские ЧК. Наибольшие масштабы репрессии приобрели на востоке страны, где функционировала ЧК Чехословацкого фронта. Возглавлявший ее М.Я. Лацис, подобно Г.Е. Зиновьеву, являлся сторонником ничем не ограниченного красного террора. Известна его фраза, характеризующая деятельность чекистов: «Работающие в Чрезвычайных комиссиях товарищи — фанатики своего дела. История этого им минусом не поставит»[581]. Стоя во главе ЧК Чехословацкого фронта, он оказывал непосредственное влияние на деятельность более чем десяти губернских комиссий, требуя беспощадной борьбы с контрреволюцией. Свои взгляды он изложил в казанском журнале ЧК «Красный террор»: «Мы не ведем войны против отдельных лиц, мы истребляем буржуев как класс, — писал Лацис. — Не ищите на следствии материала и доказательства того, что обвиняемый действовал словом или делом против Советской власти. Первый вопрос, который вы должны ему предложить, к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом смысл и сущность красного террора»[582]. Руководство большевистской партии негативно отнеслось к подобной публикационной деятельности М.Я. Лациса. Кроме работы В.И. Ленина «Маленькая картинка для выяснения больших вопросов», не опубликованный в то время, можно отметить разгромное выступление по поводу статьи Лациса Ем. Ярославского на страницах «Правды»[583]. Статья под заголовком «Недопустимая мерка» разоблачала подобные суждения как недостойные коммуниста. Однако в значительной степени запоздалая критика взглядов М.Я. Лациса не оказала существенного влияния на упорядочение красного террора в Поволжье.

При подавлении восстания в г. Курмыш Симбирской губернии постановлением ЧК Восточного фронта было расстреляно 63 человека и еще 658 после взятия города, итого 721 человек. Сообщения о репрессиях в Курмыше поместили все советские центральные и губернские газеты, тем самым подтверждая этот акт красного террора[584]. Из периодических изданий лишь «Северная коммуна» дала опровержение этому сообщению со ссылкой на опечатку при публикации численности подвергнутых высшей мере наказания — 85, а не 658 расстрелов, но оно обесценивается его единичным характером[585]. Практика деятельности ЧК Чехословацкого фронта имела несколько аналогичных сентябрьских массовых расстрелов в Ардатове и Котельничах. Из них 65 расстрелов Вятского отделения ЧК Восточного фронта в Котельничах и Свияжске, в т. н. бывшего члена Государственной думы IV созыва и двух членов «Союза Михаила Архангела»[586]. 16 расстрелов кулаков и агитаторов, по сообщению М.Я. Лациса, произвела ЧК фронта 23 и 24 сентября 1918 г[587].

Массовые расстрелы имели место во всех крупных городах Поволжья, и их отсутствие воспринималось как исключение. Отбитая от белочехов Казань избежала этой участи только благодаря массовому бегству буржуазии. Сам М.Я. Лацис так комментировал эту ситуацию в телеграмме в Петросовет: «Закс, это правда, что меня хотят вызвать в Петербург?. Ни в коем случае, сейчас не могу — надо прочистить приволжское. Казань обезлюдела, остались одни рабочие, некого и судить, послал по уезду экспедицию…»[588]. В первые дни сентября в городе ЧК будет расстреляно лишь 6 человек, в дальнейшем расстрелы продолжались, но в относительно меньших масштабах[589]. Остальные города, находящиеся вблизи Восточного фронта, подверглись значительно большим репрессиям.