Какое надувательство! - Джонатан Коу

Фиби ничего не ответила.

— Я ведь предупреждал вас, что это за место.

— К ужину я должна переодеться? — спросила она.

— Да боже упаси. Только не ради меня, и уж точно — не ради моей дорогой сестрицы и ее так называемого спутника. Хорошо, что вспомнил, кстати, — надо бы спуститься и выставить им посадочные огни. Гимор наверняка забыл. Давайте я зайду за вами минут через десять и покажу усадьбу, пока совсем не стемнело?

— А как же ваш отец?

В улыбке Родди не отразилось ничего.

— А что мой отец?

* * *

Спустились сумерки. Родди и Фиби стояли на террасе, выходящей на ледниковое озеро Кавендиш, и пили „шато-латиф“ 1970 года, только что поднятое из винного погреба. Они бегло осмотрели дом, во время экскурсии Родди пресыщенно блистал познаниями об ионических колоннах и трехцентровых арках, а Фиби должным образом восторгалась кирпичными ромбовидными орнаментами, ключами сводов и прихотливой резьбой пазух. Теперь же у Родди на уме, казалось, было что-то иное. Пока Фиби не отрываясь смотрела на параллельные цепочки посадочных огней, протянувшиеся через все озеро и сходившиеся, судя по всему, только на противоположном берегу, Родди не сводил глаз с ее профиля. Фиби предвидела: сейчас он скажет что-то неприятное — и мысленно готовилась.

— Вы очень красивы, — наконец произнес он.

— Я не совсем понимаю, — ответила она, медленно и не без легкой улыбки, — какое это имеет значение.

— Именно поэтому вы здесь. И сами это знаете. — Родди придвинулся к ней на несколько дюймов. — У меня есть двоюродный брат, его зовут Томас. Намного меня старше — ему уже под семьдесят, наверное. Довольно влиятелен в городе. Так вот, когда он был моложе — в конце пятидесятых — начале шестидесятых, — он финансировал некоторые кинокомпании и так познакомился со многими людьми в этом бизнесе. Постоянно отирался на студиях и так далее.

— К чему вы мне это рассказываете?

— Погодите, я еще не договорил. Видите ли, мне в то время было лет восемь-девять, и Томас… понимаете, Томас был… ну, тем еще парнем. Старым повесой, в общем. И он приносил мне фотографии.

— Фотографии?

— Обычное дело по большей части. Кадры из фильмов с обнаженкой, которые он финансировал, — такие вот снимки. Но была там фотография — обычный портрет, голова и плечи — одной актрисы. Ее звали Ширли Итон. И меня этот снимок просто заворожил. Я даже на ночь клал его под подушку, можете в это поверить? Я, конечно, тогда был очень маленький. Но самое смешное…

— …что я на нее похожа?

— Вообще-то да. — Родди нахмурился. — А что, вам уже кто-то об этом говорил?

— Нет, но я предвидела. И теперь, полагаю, мне выпала честь воссоздать ваши детские фантазии. — Родди не ответил, и Фиби продолжала смотреть вперед, наслаждаясь молчанием, пока не заметила в ночном небе красный огонек. — Смотрите, что-то летит.

— Дорогая сестричка, я полагаю. — Он поставил бокал на перила. — Пойдемте на мол и встретим ее как положено.

По пути к озеру им пришлось пересечь еще три лужайки, заросшие спутанной травой и между собой соединенные дорожками, идти по которым приходилось очень осторожно: некоторые плиты подавались под ногой, а в трещины можно было провалиться по самую лодыжку. Наконец полусгнившие деревянные ступени вывели их к воде. Подошли они как раз вовремя: самолетик проскользнул по лунной поверхности озера, подрулил к ним, вздымая пенистые волны и замер изящно, хоть и шумно у самого конца мола. Через секунду открылся люк, и наружу вытряхнулись пепельные волосы самой высокооплачиваемой обозревательницы Британии.

— Родди? — произнесла она, вглядываясь в полутьму. — Лапочка, ты не мог бы вытащить этот чемодан?

Она передала ему багаж, а следом сама протиснулась в дверцу. За ней показалась крутоплечая, забронзовелая и мускулистая фигура парня с квадратным подбородком. Выпрыгнув наружу, он захлопнул дверцу одним изящно атлетическим движением.

— Вы знакомы с Конрадом? Мой пилот.

— Приятно. — Родди опрометчиво принял протянутую руку — пожатием чуть не сплющило ему пальцы.

— А мы, кажется, не?.. — напомнила Хилари, заметив державшуюся в тени Фиби.

— Фиби Бартон, — ответил Родди, когда она робко шагнула вперед. — Фиби — моя гостья. Очень одаренная молодая художница.

— Разумеется. — Хилари хладнокровно окинула ее взглядом. — Обычно они все такие. Вы впервые в этом доме ужасов, дорогуша?

Фиби чувствовала, что от нее ожидают какого-то умного ответа, но произнести удалось только:

— Да.

— В таком случае добро пожаловать, — ответила Хилари и первой направилась по ступенькам, — в Баскервилль-Холл. Пойдемте, публика, я жутко проголодалась. Полет прошел отвратительно.

За столом легко могли разместиться человек двадцать. Четверка же сгрудилась на одном конце, и под сводами этого непропорционально огромного, похожего на пещеру зала голоса звучали хило и зыбко. Фиби и Конраду вообще было нечего сказать, а брат с сестрой на первые двадцать минут погрузились в интенсивную и (несмотря на все презрительные замечания, которые Родди отпускал по поводу Хилари до ее прилета) нежную беседу, состоявшую исключительно из непристойных сплетен об их общих знакомых. Фиби случалось читать рецензии в национальных газетах и смотреть телевизионные программы об искусстве, поэтому имена по большей части были ей знакомы: то был узкий самозваный круг тесно связанных друг с другом людей, который, хорошо это или плохо, казался самым центром того, что в Лондоне считается культурной жизнью. Не могла понять она другого — странной настойчивой ноты почитания, подспудно мелькавшей даже в самых похабных или незначительных анекдотах: у нее было такое чувство, будто Родди и Хилари действительно придают огромное значение всему, что говорят и делают эти люди, будто в душе они и впрямь считают их чем-то вроде гигантов национальной сцены, хотя Фиби легко могла перечислить всех своих друзей, коллег, соседей и пациентов и не найти среди них ни одного, кому имена эти были бы хоть отдаленно знакомы. Тем не менее поток конфиденциальной информации и шуток, понятных им одним, не иссякал, пока Родди не перевел разговор в еще более личную плоскость, осведомившись о здоровье своего зятя.

— О, Питер задарма умотал на Барбадос. Вернется только во вторник.

— А тебе не хотелось с ним поехать?

— Меня не приглашали, дорогой мой. Он отправился с этой сучкой — редактором отдела очерков.

Родди улыбнулся:

— Ты же сама всегда говорила, что хочешь гражданского брака?

— Интересный оборот, а? „Гражданский брак“. Звучит как „сточная труба“ или „канализация“. В нашем случае, кстати, довольно уместно. — Хилари рассеянно стерла следы помады с ободка бокала. — А в целом он парнишка ничего. Подарил мне Матисса на день рождения.