Взять измором или наказать сказочника - Ядвига Благосклонная

её предложение, и сопя уселась на диван, в протесте сложив руки на груди и надув обиженно щеки.

— Цветкова, это что за новости? — строго прищурилась. — Ничего в этом страшного нет. Прикольно даже.

— Прикольно? — заверещала, подорвавшись. — Прикольно?! — подвигала челюстью и сделала выдох. Павлова находилась на грани жизни и смерти. Я готова была хлопнуть ее по голове. — Прошлый раз это «прикольно» вышло мне не то что боком, а каком!

— Ему будет приятно!

— Он выставит меня за дверь! — топнула протестующе ногой. — Нет и это мое последнее слово!

— Нет, говоришь? — сузились ее щелки, а сама напомнила гиену.

— Нет!

* * *

Это непроходимо глупо! Такого в своей

жизни мне еще не доводилось отчебучивать. Всякое бывало-перебывало…

И с фольгой на голове по городу щеголяла, когда имела неосторожность с бабоньками своими поспорить, и учительницу по химии донимала, думала до ручки доведу, ей богу! А все с Улькиной подачи, мать ее дери! Фролова так не жаловала паскудную тетушку, что искала любой повод ей насолить. Когда уже самой стало невмоготу, ибо родителям надоело краснеть перед директором за выходки своего нерадивого дитя, то Фролова приплела меня. Вот же Улька, мал клоп да вонюч!

Выйдя из такси, я боязливо шагнула к подъезду. Адрес Морозов скинул мне еще вчера, когда я отправила ему «ночную» смс. Парень впервые за всё время мне ответил. Пожелал спокойной ночи, сказал, что дела у него идут превосходно, и скинул адрес с многообещающим: «Буду очень тебя ждать!»

Всю ночь покоя не находила. Ворочалась, то в жар бросило, то в холод, а в животе разрослось невероятное чувство предвкушения из-за чего мои конечности подрагивали. С утром щемящее чувство в груди только возросло в геометрической прогрессии, и к вечеру я едва ли не падала в обморок. Зародилась мысля отлынить от тусовки.

Села на кровать и принялась стонать:

«Ой плохо мне! Горе мне! Живот болит! Бок колит! Ноги немеют! Девки, может не надо?»

А они мне, лярвы: «Надо, Варя, надо!»

Не пощадили, мымры, Цветочка!

Вот и плелась неохотно в берлогу к бандерлогу. Шажок за шажком, и я у вахты.

— К кому? — гаркнула вахтерша, а сама на мои рученьки уставилась, очечки протерла и негодующе покачала головой. — Совсем стыд потеряли, — пробурчала. — В наше время мужики бегали, а теперь баб метлой не отгонишь!

Мой рот возмущенно приоткрылся, а она, скривившись, крякнула:

— Иди уже! Вижу, что к ироду этому. Двенадцатый этаж!

И почапала под недовольное ворчание вахтерши. От оно как бывает! В каждом доме была своя баб Маруся!

Даже в таком вычурном, как в этом. Морозов, к слову, хорошо пристроился. Высокое здание, охрана, парковка, лифт, что наверняка не ломался каждые два дня, как мой. Тот скрипел, кряхтел и на одном честном слове держался, а этот новенький, без похабных надписей на стенах и без романтических признаний.

Чистенький, зеркала отполированы, кнопочки загорались, камеры сверху бдили, дабы неповадно было всяким иждивенцам портить имущество.

Нажала на кнопочку «двенадцать» и повернулась к зеркалу.

Торт был тяжестью в руках, которые тряслись в волнении.

И с чего бы это? Морозов он же и есть — Морозов. Не впервой мне позориться перед его величеством, но было что-то неправильное в том, что позволила злым ведьмам вмешаться в наш мирок.

Помотала головой и вновь уставилась.

Девушка в ботфортах, шикарном длинном вязаном платье горчичного цвета, с пикантным разрезом на ноге, волосы завиты в локоны, глаза подведены, живой румянец и нюдовая помада. Вот, кто стоял в отражении зеркала. Мой образ был чертовски хорош, но вот торт в руке хотелось выкинуть.

«С днем Рождения, Илюша!» — надпись посередине, сбоку хоккеист с клюшкой и куча сердечек.

Девчонки не знали, что я не играла большую часть времени. Они думали, что я делала бредовые вещи и доставала его. Они думали, что я преследовала его, и поэтому Илья подошел ко мне в кафе, поэтому поехал к родителям. Я совсем забыла про свой образ умалишенной фанатки.

«Ты уже носила торт, поэтому забей!» — сказала Сонька, когда, не обращая внимания на мои протесты, сунула выпечку в руки.

«Выстрел в лоб и он поражен тобой, Цветочек!» — заявила, так не свойственно себе цинично, Бобрич.

В памяти еще были свежи воспоминания, как Морозов послал меня в прошлый раз. Я сполна заплатила за свой эмоциональный порыв. И что теперь? Опять те же грабли! Мне следовало его выбросить, мне не следовало заниматься этой ерундой, но вместо этого я выходила из лифта и направлялась в квартиру из которой раздавались басы музыки.

Постучала, ответа не последовало. Затем, словно опасаясь, приоткрыла дверь. Один глазком взглянуть, так-с сказать.

Народу не пропихнуться. Никто и, при желании, не заметил бы моего стука. Каждый разговаривал, перебивая друг друга и музыку. Девушки пьяно хихикали, а парни уже включили пикаперов.

Войдя, прошла через коридор и оказалась в кухне-студии. Осматриваясь по сторонам, почувствовала неприятный толчок в спину.

— А она такая мне: «Хочу свадьбу!». Претензии, ссоры и я сказал: «Все, подруга, — бьем разлуку». Пару раз потрахались, называется. Короче, больше одну и ту же я не… — запнулся парень, наткнувшись на меня.

— Ой! — пискнула, отступая.

Незнакомец заинтересованно прошелся по мне глазами, и, улыбнувшись, спросил:

— Солнышко, ты меня ищешь?

— Нет, — отрезала.

Он был смазливый, а еще плут каких поискать, судя по ухмылке, которая нарисовалась на его лице.

Облизнулся, глядя как на вкусный десерт, что впору было краснеть. Парень определенно мог бы составить конкуренцию Морозову.

Он уже собирался что-то сказать, но, хмуро взглянув на торт, закатил глаза и пробормотал: «Все лучшее имениннику!»

— Эм… Я…В общем…. — замялась, а сама зыркала в поисках именинника.

Он появился неожиданно со спины, с такими знакомыми словами:

— Малая!

Вздрогнув, обернулась. Илья улыбался на все тридцать два, и едва ли не светился. В нем было столько энергии, что, казалось, он заряжал ею всех присутствующих. Удержаться невозможно. Улыбнулась в ответ.

— Привет, — робко и неуверенно прозвучало из моих уст.

А он, не отличаясь терпеливостью и уж точно стеснением, притянул меня к себе, однако преграда в виде торта не дала мне в полной мере насладиться его объятиями. Илья тут же резко отстранился и посмотрел вниз.

В глазах заплясали смешинки, а рот выдал красноречивое: «О!».

Как научиться растворяться в воздухе? Есть пособие? Боже правый, я была на грани истерики…