Башня Полной Луны - Анна Гурова

Уничтожить опасного демона важнее, чем победить армию!

Долг демонолога... Долг целителя...

Во что я ввязалась?!

Суженый-ряженый, какая же ты сволочь!

Теплые слезы потекли по щекам. Плеск падающих капель эхом отразился от стенок. Снизу вдруг ударил холодный ветер — прямо в мозг! Как ураган распахнул сразу все ставни в доме — так открылись одновременно все внутренние глаза. Я сама превратилась в одно огромное, невидимое око. Мир стал прозрачен и открыт во всех направлениях, до края Земли и дальше. То идеальное состояние абсолютного всеведения, к которому стремятся все практикующие и которого мне еще ни разу не удавалось достигнуть. В багровой глубине колодца вспыхнула звездная россыпь, понеслась навстречу...

— Прекрасно, Имахена, прекрасно! Вы нашли его убежище! Отец будет очень вами доволен!

Состояние всевидения длилось всего один миг. Потом на меня невыносимой тяжестью навалилась вернувшаяся материальность мира, а все глаза разом ослепли.

Но за этот миг я увидела черные горы, сияние ледников, каменистую пустошь и белую башню с четырьмя окнами.

Мы проспали почти до обеда. Я бы дрыхла и дальше, но ребята разбудили болтовней. Протирая опухшие глаза, выглянула из-под одеяла. День был пасмурный, по небу катились низкие серые облака. В горле саднило, правая рука онемела и плохо слушалась. Рядом в траве тускло блестел Альфинур — должно быть, я так и спала, сжимая его рукоять.

«Последний день, — подумала я, чувствуя, как от одной этой мысли улетучиваются остатки сна и кровь начинает быстрее бежать по жилам. — Сегодня я увижу башню!»

Эриза караулила котелок с просяной кашей, видимо, пытаясь уберечь мою часть завтрака от Хассима. Мальчишка похаживал вокруг и что-то ей втолковывал, делая резкие выпады своей боевой вилкой. Мне вдруг захотелось вскочить на ноги и последовать его примеру — размяться, помахать клинком (вот когда «святой Чучо» пригодился бы!). Где-то в глубине души нарастало ощущение азарта — того самого, который приходит только перед хорошей дракой. Интуиция подсказывала — сегодня без нее не обойдется! Амир демонов едва ли согласится уступить нам свое владение без боя.

— Откуда ты знаешь? — услышала я голосок Эризы. — Ты там бывал?

— Конечно, нет!

— Ну тогда помалкивай!

— Сама помалкивай, женщина!

— Сын луны! Сын луны!

«Может, оставить тут этих охламонов? — подумала я. — Пойти одной? Хоть под руку лезть никто не будет, да и мне за них спокойнее...»

Но попробуй их оставь! Знаю я их — крик поднимут и все равно увяжутся. И будут мешать по мере сил!

— Но если ты ни разу не бывал на этой вашей Беличьей горе, — укоризненно спросила Эриза, — откуда ты знаешь туда дорогу? Врал бы поменьше, тебя бы больше слушали!

Я насторожилась. Беличья гора?

— А у меня такое чувство, что я все дороги знаю, — беспечно отозвался Хассим. — Бес их знает, откуда. Ни разу в жизни не заблудился. Может, я тоже маг, и у меня дар? Бывает так, Имахена? 

— Бывает, — кивнула я, подходя к костру и всласть потягиваясь. — Что ты тут говорил про Беличью гору?

— Так у нас зовут гору, на которой стоит белая колдовская башня. — Хассим махнул рукой: — Мы-то, собственно, уже у ее подножия. Вот туда, распадком через лес, а дальше вверх и на перевал...

— Видишь, говорит, что знает дорогу, — заметила Эриза, помешивая ложкой в котелке. — Болтун!

— А почему гора — Беличья? — спросила я Хассима.

— Кто ж знает? Наверно, белок много. Мы сюда не ходим — далеко слишком, за день не обернуться. Ну, а кто в горах заночует, тот обратно уже не возвращается. Или воз- вращается... ты понимаешь, в каком виде.

— Беличья гора, — повторила я хмуро. — М-да. С одной «белочкой» мы тут давеча уже познакомились...

— Может, у них там гнездо? — предположил Хассим.

— Типун тебе на язык!

Вокруг шумел сосняк, редкий и чахлый, но в этот миг в его монотонном шуме мне послышалось нечто зловещее. Беличья гора! Хочется думать, что уничтоженный нами Брух-белколак был единственным, но... Мне еще у разрушенной башни стало ясно, что сперва старик долго тренировался на жертвах, прежде чем заняться собой. А вдруг наиболее удачные образцы он выпускал побегать в лес?

Остаток дня до заката мы провели в пути. Местность понемногу повышалась, ветер усиливался, а сосны становились все более редкими и корявыми, прижимаясь к земле наподобие кустарника. С севера неспешно выплывала высокая темно-серая туча. Пониже нее, скручиваясь и спиральные вихри, быстро неслись дымные завитки. Их кружение завораживало — чуть подольше посмотришь, и земля начинает плыть под ногами...

— Что стряслось? — спросила Эриза, поворачиваясь.

— Я-то? Ах, да... — Я даже не заметила, что остановились и смотрю наверх. — Посмотрите на вон те сизые тучки. Что с ними не так? 

— Они летят по кругу! — сказал Хассим.

— По спирали, — поправила я.

И впрямь — дымные облака вращались, свивались в вихрь, словно закручивались вокруг невидимой оси где- то на северо-востоке...

— Так не бывает, — неуверенно произнесла Эриза.

— Будет гроза, — авторитетно сказал Хассим.

— Не хотелось бы, — проворчала я. — К сожалению, нам именно в ту сторону...

Уж не знаю, кто прозвал эту гору Беличьей. Что белкам делать на скалистых лысых пустошах, где только острые камни, ползучие кустарники и дрожащий на ветру вереск?

Когда последние сосны остались позади, появились первые скелеты. Хассим, шагавший впереди, резко остановился, чуть не наступив на череп в ржавом круглом шлеме. Неподалеку от черепа виднелось туловище в кирасе.

— Ого, какая вмятина! — восхитился Хассим. — Уважаю местных белок! Это же какую надо бросить шишку, чтобы пробить железо!

— Не шишку, — сказала я. — Его самого бросили. Скорее всего, об вон ту скалу. Видите, под которой руки валяются?

— Хм, похоже, кто-то порвал его на части! — с интересом заметил Хассим.

Эриза издала странный звук и отвернулась.

— Это было давно, — нетерпеливо сказала я. — Пошли дальше.

Стена леса осталась позади. Мы шагали по каменистому склону, мелкие камешки шуршали, осыпаясь из-под ног. Полы плащей цеплялись за колючие кустарники. Холодный ветер налетал порывами, забираясь в рукава. Дымные тучи сгустились, заволокли небо. В воздухе ощущалось некое странное напряжение, вибрация эфира — то ли чужая магия, то ли грядущая гроза. Я то и дело поглядывала наверх, надеясь увидеть там что-нибудь обнадеживающее. 

Хуже нет — ворожить во время грозы, если, конечно, не сам её вызвал. Но темнеющее небо надежд не внушало.