Конан. Рожденный в битве - Роберт Говард

В своем ремесле Шиватас достиг вершины — его называли королем воров, его имя благоговейно произносили преступники в злачных местечках Эрука и в сумрачных криптах под храмами Бэла, а песням и легендам о нем суждено было остаться в веках. Но в этот миг, стоя перед железным куполом Кутхемеса, он от страха казался себе ничтожным червем. Не надо быть знатоком магических культов, чтобы сразу понять: в строении есть нечто сверхъестественное. Три тысячи лет истязали его солнце, дожди и ветра, а он сияет так же ярко, как в те дни, когда его воздвигли безымянные зодчие на берегу безымянной реки. Как будто некие потусторонние существа поселились здесь и охраняли свое жилище от воздействия непогоды.

Руины лежали посреди таинственной, неизученной пустыни юго-восточнее Шема. Шиватас помнил, что позади, на юго-западе, в нескольких днях езды на верблюде, остался великий Стикс — как раз в том месте он сворачивает под прямым углом и несет свои мутные воды к западу, к далекому океану. Там, за изгибом реки, начинается Стигия, смуглогрудая владычица Юга. Это богатое королевство лежало на южном берегу Стикса, или, как его еще называли, Нилуса, а за его пределами раскинулись почти безжизненные пустыни.

Знал таюке Шиватас, что дальше к востоку пустыня постепенно сменяется степями гирканского королевства Турана, блистающего варварской роскошью на берегах обширного внутреннего моря. Если неделю ехать верхом на север, кончится пустыня и пойдут плодородные горные долины Кофа, самого южного из обжитых хайборийцами королевств. Западнее пустыня примыкает к шемским лугам, а они тянутся до самого океанского берега.

Все это король воров знал, не отдавая себе в том отчета, как горожанин знает улицы и переулки своего города.. На своем веку Шиватас постранствовал немало, охотясь за сокровищами разных королевств. Но теперь он замер в двух шагах от самого поразительного из приключений и самого богатого из сокровищ в его жизни.

В куполе из железа хранился прах Туграхотана, темного некроманта, который три тысячелетия назад правил Кутхемесом. В ту пору Сгигия и Ахерон лежали не только южнее, но и севернее великой реки, в их пределы входили шемские луга и горы. Позднее хайборийской расе стало тесно в своей колыбели у полярного круга, и северяне принялись заселять южные земли. Переселение не имело себе равных в истории, и длилось оно даже не века, а тысячелетия. Однако в эпоху правления последнего из кутхемесских чародеев, Туграхотана, на его плодородные земли явились рыжеволосые дикари в одежде из волчьих шкур и бронзовых кольчугах и своими мечами отсекли кусок территории, которой дали название Коф. Ураганом пронеслись варвары по Кутхемесу, все сметая на своем пути, и оставили после себя залитые кровью мраморные башни. Королевство Ахерон погибло в огне и впредь не возродилось.

Пока на улицах древней столицы свирепствовали захватчики, а ее защитники, как зрелые колосья под серпом, падали под ударами мечей, Туграхотан принял какой-то таинственный яд, и жрецы в бронзовых масках заперли его в усыпальнице, им же самим и построенной для этой цели. Вскоре вокруг усыпальницы разыгралась сцена кровавого побоища, и все верные помощники некроманта сложили головы. Но пришельцам не удалось выломать дверь склепа; устояла постройка и перед огнем и мечом. В конце концов они вернулись восвояси, оставив великий город лежать в развалинах.

Время безжалостно подточило колонны, превратило стены в груды щебня; не сохранилась даже река, благодаря которой в давние времена здешние земли были плодородны.

Если верить легендам, железный купол хранил не только мощи волшебника — он был под завязку набит сокровищами. Выкрасть их пытались многие храбрецы, но одни нашли свою смерть у входа в усыпальницу, а другие теряли разум, обуреваемые демоническими галлюцинациями, и обращались в бегство, и вскоре тоже умирали, и перед кончиной не человеческие слова срывались с их уст, а безумный хохот и завывания. Вот потому-то и дрожал Шиватас как осиновый лист, стоя перед мавзолеем. И не становился слабее его страх, когда вор думал о змее — она, если верить легенде, стережет останки колдуна. Но это — если верить легенде. Дело в том, что история Туграхотана очень смахивала на миф, вдобавок окутанный покровом смертельного ужаса.

Оттуда, где стоял король воров, виднелись останки грандиозного павильона. Когда-то здесь пышно отмечались праздники, и сотни опутанных цепями пленников ждали, когда явится король-жрец и отрубит им головы в честь зловещего стигийского бога-змея Сета. А где-то поблизости, по слухам, находился глубокий зиндан, куда сбрасывали кричащих от ужаса жертв, и в темноте их приканчивал монстр, вползавший туда из другой пещеры, еще более глубокой и жуткой.

Да, если верить легендам, не простым человеком был Туграхотан — даже, пожалуй, и не человеком вовсе, а порождением самой Тьмы. Ему поклонялись при жизни и после смерти, но впоследствии вера эта выродилась в извращенный, противоестественный, омерзительный культ зугитов. Потомки адептов Туграхотана по-прежнему чеканили его лик на монетах, которые усопшим клали под язык, чтобы они могли заплатить за переправу через реку скорби. Считалось, Стикс — всего лишь земная тень этой великой реки. Шиватас видел профиль чародея на монетах, похищенных у мертвецов, и лицо владыки запечатлелось в его памяти навсегда, как ни старался он забыть его.

Но как ни силен был страх, Шиватас не собирался уходить с пустыми руками. Он набрался храбрости и поднялся по ступенькам к бронзовой двери с полированной поверхностью, на которой не оказалось ни ручки, ни щеколды. Однако не зря Шиватас много лет постигал мрачные оккультные тайны, не зря приходил к полуночи в лес, чтобы там прислушиваться к хриплому шепоту жрецов Скелоса; и не зря он корпел над перс плетенными в железо книгами.

Он опустился на колени перед дверью и ощупал порог ловкими пальцами. Их сверхчуткие подушечки обнаружили выступы, такие маленькие, что доселе не выдавали себя ни чужим взглядам, ни даже менее чувствительным пальцам. Он осторожно нажимал на них, следуя определенной последовательности и бормоча полузабытое заклинание. И вот нажат последний выступ. Вор вскочил как ужаленный и сильно ударил ладонью в самую середину двери.

Медленно и плавно, без щелчка засова и скрипа петель, дверь отошла назад, и Шиватас снова выпустил воздух через стиснутые зубы. За дверью оказался короткий узкий коридор. Скользнув по нему, дверь теперь закрывала его противоположный конец. В туннеле, открывшемся глазам охотника за сокровищами, пол, потолок и стены были из железа.

Теперь-то стало ясно, что зловещие легенды имели под собой почву. Из бокового ответвления в туннель вползал безмолвный извивающийся монстр — само воплощение ужаса. Он медленно поднял треугольную голову и посмотрел на незваного гостя злыми светящимися глазами. В длину змей был футов двадцати, не меньше, его чешуя блестела и играла всеми красками радуги. Где родилась эта тварь, в каких сырых и мрачных глубинах, вор не гадал — не до того сейчас. Надо спасать свою шкуру. С предельной осторожностью он обнажил меч. С клинка сорвалось несколько зеленоватых капель, таких же, как и те, что сбегали с кривых, как ятаган, зубов змея. Шиватас за этим ядом наведался в гибельные зингарские болота и рисковал там жизнью на каждом шагу. И сейчас настало время проверить, не напрасен ли был тот риск.