Принцесса вандалов - Жюльетта Бенцони

Между тем госпожа История торопилась дальше, прибавляя новые горести к горю Изабель. Горести эти касались самых дорогих ей людей — ее брата и принца де Конде…

Фронда умерла, и Мазарини, восстановленный во всех правах после коронации короля, проявил во всей полноте свои дипломатические способности. А он был гением дипломатии.

В первую очередь, он изолировал Испанию, подписав договора о союзничестве с Англией и немецкими князьями, а затем поручил де Тюренну во что бы то ни стало освободить от испанцев север страны. В июне 1658 года кровавая «битва в дюнах», имевшая целью освободить Дюнкерк, уничтожила самую сильную часть испанской армии. Д’Окенкур был убит, де Бутвиль взят в плен, а принцу де Конде с большим трудом удалось ускользнуть от преследователей, желавших завладеть его головой.

Получив эти новости, Изабель пришла в ужас. Ужас леденил ее, лишал сна. Ее возлюбленный и ее брат по-прежнему подлежали казни, оказавшись на французской земле. Конде остался в живых. А Франсуа? Что сталось с Франсуа?

— Позвольте мне отправиться на его поиски, — обратился к Изабель Бастий. — Здесь я вам сейчас не нужен, может, там, в дальних краях, я сумею его отыскать. Если он стал пленником маршала де Тюренна, ему не грозит никакая опасность. Они воевали вместе, и господин де Тюренн не сможет отдать палачу отличного воина, с которым сражался бок о бок.

Изабель не оставалось ничего другого, как ждать. И молиться! Молилась она всегда. Ей не были свойственны театральные приливы чувств, какими отличалась герцогиня де Лонгвиль, ее вера, совсем не кичливая, была, быть может, более глубокой. Или стала глубокой в дни ее горького горя, которое очень сблизило ее с матерью.

Смерть внука стала тяжким испытанием для госпожи де Бутвиль, и она охотно уехала бы к старшей дочери в Валансэ, где ее ждала целая орава детишек, которых прилежно рожала Мари-Луиза, но она не смогла оставить Изабель наедине с ее горем. Ее удивило затворничество Изабель на несколько недель в монастыре Мобюиссон, но вместо того, чтобы задавать вопросы дочери, она стала задавать их себе. Она привыкла видеть дочь в гуще событий, пренебрегающей опасностями, в этом Изабель была похожа на своего отца. От него она унаследовала отвагу, смешливость, язвительное остроумие и ненасытную жажду жизни. Но все это кануло в черную яму, куда опустили гроб ее дорогого мальчика. Смерть сына и унижения, которым подвергла Изабель извращенная страсть презренного шпиона-аббата, надорвали силы Изабель. А теперь она жила в непрестанном страхе, что вот-вот услышит весть, что голова последнего Монморанси упала на эшафоте так же, как голова ее отца и дяди! А вокруг по-прежнему продолжалась война, опять война, все та же война! Нелепая война, кровавая война, вынуждавшая брата идти на брата!

Ни Изабель, ни госпожа де Бутвиль, живя вдалеке от двора, не знали, что Мазарини, которому король вернул все его полномочия, прилагает огромные усилия, чтобы положить конец разорительной войне и всем тем безумствам, которые омрачали жизнь Франции в последние годы. Кардинал стремился как можно надежнее укрепить трон двадцатилетнего короля, чей характер обозначался все явственнее, меж тем как здоровье Мазарини слабело. Но кардинал чувствовал, что пришло время, когда он сможет добиться своей главной цели: положить конец нескончаемой войне с испанцами, связав руки государям самым надежным из мирных договоров — брачным контрактом. Своих тайных планов он не открывал никому, кроме королевы, от нее у него не было секретов.

Можно на это возразить, что Анна Австрийская была родной сестрой короля Филиппа IV… Но с того дня, когда она стала супругой короля Франции Людовика XIII, прошло уже много времени, менялись цели, задачи, менялись люди… Словом, все предстояло начать заново. И вот когда после кровавой «битвы в дюнах» в Париж приехал тайный посланец граф де Пимантель, он не вызвал ни у кого особого любопытства. Такие посланцы благодаря де Конде или помимо него часто появлялись в Париже, и к ним уже привыкли. Но этот посланец приехал с тем, чтобы подписать предварительное соглашение, которое Мазарини заключал с противником, уставшим донельзя от военных действий и со вздохом облегчения принимающим «почетный мир».

После множества приездов и отъездов курьеров, после множества предложений и контрпредложений, после гор посланий с одной и с другой стороны было наконец решено, что кардинал Мазарини и Луис де Харо, министр Филиппа IV, встретятся на границе двух королевств, на острове Фазанов, расположенном в устье небольшой баскской реки, подкрепляющей преграду Пиренеев. Переговоры на острове длились долгих три месяца, особенно долгих для ревматических костей двух договаривающихся стариков.

Кардинал с большой твердостью, а главное с несравненным дипломатическим искусством отстаивал интересы Франции, не забывая посылать письма с отчетами королю и королеве. Переписка от этого времени осталась обширнейшая. Наконец договаривающиеся стороны согласились на том, что руки инфанты Марии Терезии и ее двоюродного брата Людовика XIV будут соединены. Решение принесло большое удовлетворение политикам по обе стороны Пиренеев, но праздновать победу было еще рано. Возникли серьезные препятствия: во-первых, юный король не желал жениться на инфанте, во-вторых, испанцы требовали, чтобы их верный союзник принц де Конде был бы не только прощен и помилован, но чтобы ему вернули все его имущество, права и привилегии. Обойти эти препятствия было невозможно, их необходимо было как-то устранить.

Мазарини сделал перерыв в переговорах и отправил короля, двор и всех, кто желал за ним последовать, в Шамбери под предлогом возможной женитьбы короля на сестре герцога Савойского. Передышка давала ему время для новых попыток повлиять на молодого короля. Вся беда была в том, что Людовик так яростно отказывался от женитьбы на Марии-Терезии, потому что был захвачен своей первой страстной любовью. Он безумно влюбился в одну из племянниц кардинала, прекрасную Марию Манчини, и клялся, что женится только на ней. Обсуждать свое решение он не желал.

Так же неуступчиво повел себя молодой король и по отношению к принцу де Конде. Отдавая должное его полководческому гению, Людовик был готов простить его и вернуть ему имущество, но не… Шантийи! Его Величество и сам полюбил чудесное имение. Как и его отец, Людовик XIII, он любил там охотиться. К тому же оно казалось ему идеальным местом, где он будет жить в мире и согласии с очаровательной Марией и растить многочисленных детей, которых она ему родит![27]

— Любопытно смотреть, как История опять все начинает сызнова, но как бы с другого конца, — заметила госпожа де Бриенн, которая часто приезжала к Изабель в Мелло. — На нашей памяти кардинал Ришелье принудил юного Людовика де Конде-Бурбона жениться на своей племяннице, потом его зять — принц де Конде — стал героем, которого обожала вся Франция. Теперь, наоборот, юный король Людовик XIV Бурбон принуждает кардинала Мазарини отдать ему в жены свою племянницу.

— И кто же в этом споре, по вашему мнению, возьмет верх? — поинтересовалась Изабель.