Зло под солнцем - Агата Кристи

Маршалл вышел.

Пуаро взял письмо и открыл конверт. На листе бумаги былинаписаны неловкой рукой школьницы всего несколько строк:

«Я думаю, что это единственный выход из положения. Попроситепапу простить меня. Арлену убила я. Я думала, что после этого мне будет хорошо,но я ошиблась. Я обо всем сожалею.»

Маршалл, Редферны, Розамунда Дарнли и Эркюль Пуаро молчасидели и ждали.

Наконец, в дверях появился доктор Несдон.

— Я сделал все, что мог, — сказал он. — Она может выжить, нопризнаюсь, что надежда на это у меня мало.

— Откуда у нее эти таблетки? — спросил Маршалл с неподвижнымлицом. Его жесткие голубые глаза смотрели прямо на врача.

Несдон приоткрыл дверь и знаком позвал кого-то из коридора.Вошла заплаканная горничная.

— Расскажите нам все, что вы знаете, — приказал Несдон.

Девушка всхлипнула.

— Мне никогда такое не пришло бы в голову… Я о таком и непромышляла… Молодая мисс показалась мне странной, но…

Нетерпеливый жест врача заставил ее начать свой рассказзаново.

— Ну так вот. Я увидела молодую мисс в номере миссисРедферн. Она стояла у умывальника и держала в руках маленькую коробочку.Завидев меня, она очень удивилась. Я тоже, потому что мне показалось странным,что она зашла к вам в комнату, мадам, когда вас там не было… Но я решила, чтоона вернулась за чем-то, что она вам одолжила… Она сказала: «Я пришла за этим!»и вышла…

Кристина еле слышно прошептала:

— Мое снотворное…

Врач резко повернулся к ней.

— Откуда она знала, что оно у вас есть?

— Я ей однажды дала одну таблетку. Это было на другой деньпосле убийства. Она пожаловалась мне, что у нее бессонница… Я помню меняспросила, хватит ли одной таблетки. Я ответила: «Да, вполне. Это очень сильноесредство», — и посоветовала ей никогда не брать больше двух!

— А она выпила шесть! — воскликнул Несдон.

Кристина утерла слезу.

— Это моя вина! Мне следовало запереть таблетки на ключ!

— Это было бы более разумно, — бросил Несдон, пожимаяплечами.

Не сдержав слез, Кристина в отчаянии расплакалась.

— По моей вине она умирает…

— Нет, — жестко произнес капитан Маршалл, — вам не в чемсебя винить. Линда знала, что она делает. Она сознательно выпила шестьтаблеток. И может быть… может быть, так даже лучше!

Его взгляд устремился на листок бумаги, который он держал вруках, тот самый листок, что Пуаро без слов протянул ему чуть раньше.

Розамунда Дарнли отчаянно запротестовала:

— Я в это не верю! Я никогда не поверю в то, что Линда убилаАрлену!.. Это невозможно!.. Это доказывают свидетельские показания!

— Да, она не может быть виновной! — присоединилась к нейКристина. — Она была в глубокой депрессии, и ее воображение…

В дверь вошел полковник Уэстон.

— Что происходит? — спросил он с порога.

Несдон взял письмо Линды из рук Маршалла и протянул егоначальнику полиции.

Тот прочел его и вскричал с выражением недоверия на лице:

— Что это значит? Здесь нет и слова правды! Это совершенноневозможно!

И, уверенным голосом, он еще раз повторил:

— Это невозможно! Вы согласны со мной, Пуаро?

— Я боюсь, — сказал Пуаро, — что это все же возможно.

Он говорил медленно, и в его голосе звучала грусть.

— Но, мсье Пуаро, — вмешалась Кристина Редферн, я же все этовремя была с ней. Я была с ней до без четверти двенадцать. Я заявила об этомполиции.

— Да, мадам, — ответил Пуаро. — Ваше показание, мадам, какраз и являлось ее алиби. Но на чем оно было основано? На том времени, котороепоказывали часы самой Линды Маршалл. Расставаясь с ней, вы думали, что было безчетверти двенадцать только потому, что она сама вам это сказала. Вы дажеудивились, что время прошло так быстро.

Она изумленно смотрела на него.

— А теперь, пожалуйста, постарайтесь вспомнить, мадам, —продолжал он. — Вы вернулись в отель быстрым или медленным шагом?

— Пожалуй, медленным.

— Заметили ли вы что-нибудь на дороге?

— Боюсь, что нет. Я была погружена в свои мысли.

— Извините меня за то, что я задаю вам этот вопрос, неможете ли вы нам сказать, о чем вы думали?

Кристина посмотрела.

— Я полагаю, — смущенно ответила она, — что вам необходимознать это… Я думала, не уехать ли мне отсюда. Уехать, ничего не сказав моемумужу. Я чувствовала себя такой несчастной!

— Кристина! — воскликнул Патрик.

— Верно, — продолжал Пуаро своим спокойным голосом. — Выбыли поглощены вашими мыслями и не обращали внимание на то, что происходиловокруг вас. Вы шли очень медленным шагом и, вероятно, даже частоостанавливались в задумчивости.

Кристина кивнула головой.

— Вы угадали, мсье Пуаро. Именно так все и было. Придя вотель, я словно пробудилась ото сна! Боясь опоздать, я бросилась в холл и, лишьувидев настенные часы, поняла, что времени у меня было достаточно!

— Так оно и было, — подтвердил Пуаро.

Он повернулся к Маршаллу.

— А теперь надо вам рассказать о предметах, которые яобнаружил после убийства в номере вашей дочери. Я подобрал в камине большойкусок оплавленного воска, наполовину сгоревшие волосы, кусочки картона и бумагии обыкновенную булавку. Бумага и картон, может быть, и не имели большогозначения, но об остальном этого сказать было нельзя, особенно если я добавлю,что среди книг вашей дочери я обнаружил взятую в деревенской библиотеке книжкуо колдовстве и черной магии. Она легко раскрылась на начале главы, описывающей,как можно кого-нибудь околдовать. Надо вылепить из воска маленькую фигурку,представляющую собой вашего врага, а потом ее нужно медленно растопить иливонзить туда, где у нее условно находится сердце, булавку. Таким образом человек,по чьему образу вылеплена фигурка, умирает. Позднее я узнал от миссис Редферн,что в то утро Линда Маршалл рано вышла из отеля, что она купила свечи и что онасмутилась, когда из-за непредвиденных обстоятельств истинная цель ее отсутствиястала известна. Зная все это, я пришел к неоспоримому выводу: из свечного воскаЛинда вылепила маленькую фигурку, приделала ей волосы, взяв для этого нескольковолос со щетки своей мачехи, чтобы усугубить влияние оккультных сил, пронзилаей сердце булавкой и растопила ее на листках бумаги и картона. Суеверие,детская глупость… Но и желание убить.