Истинные цвета - Дорис Мортман

Джулиан унес ее в спальню с изысканной мебелью, роскошными тканями и полотнами знаменитых художников. Бережно, словно великую драгоценность, раздел в благоговейном молчании. Еще минуту назад Изабель казалось, что в спальне играет музыка, но теперь все звуки смолкли. Бесшумно упала на пол одежда, и, сдернув покрывало с кровати, Джулиан увлек Изабель на белоснежные простыни.

Он по-прежнему молчал, предоставив своим рукам выражать восхищение ее красотой. Лаская ее тело с еле сдерживаемой страстью, Джулиан пристально наблюдал за ней и старался быть внимательным: вот кончики ее грудей затвердели, она прикрыла глаза в сладостной истоме, качнула бедрами. Пальцы его легонько касались ее кожи, а губы целовали нежную плоть. Он жадно ловил ее прерывистые вздохи, проникая в таинство ее женского естества. Едва он вошел в нее, как с губ ее сорвался стон и дрожь пробежала по телу. Джулиана охватил неземной восторг. Он так долго мечтал о ней, что теперь был просто вне себя от счастья.

Эта ночь любви пробудила у Изабель множество вопросов. Почему этот человек, рядом с которым она чувствовала себя желанной и ничего не боялась, заставил ее задуматься о необходимости самозащиты?

Зачем ей защищаться от него? Она доверила ему свою карьеру и вот теперь добилась потрясающего успеха. Она отдала ему свое тело, и он ее не разочаровал. И все-таки то, как он занимался с ней любовью, оставило в ее душе смутную тревогу.

На следующее утро он вновь возбудил ее чувственными ласками, и она опять ощутила легкий холодок. Джулиан стремился не столько ласкать ее, сколько владеть ею. Пусть он и удовлетворил ее, удовольствие, которое она получила, явилось всего лишь побочным продуктом его желания. В разгар страсти он воскликнул: «Наконец-то ты моя! Моя всецело! Принадлежишь мне и никому другому!» Изабель стало ясно что она легла с ним в постель в первый и последний раз.

Она отдаст ему свое искусство. Но тело и душу сохранит себе.

1982 год

В глазах международного бомонда свадьба Пилар Падильо и Нельсона, отца Филиппа Медины, стала событием года. Для Нины Дэвис, впрочем, это был несколько запоздалый выход в свет. Ей не хотелось думать, что ее фамилия значится в списке приглашенных только потому, что она когда-то работала у Филиппа Медины, а теперь является корреспондентом «Нью-Йорк дейли» и ведущей шоу «Сегодня», и, следовательно, ее присутствие обеспечит благосклонные отзывы прессы о свадебном торжестве.

Естественно, что с ее стороны последовал небывалый всплеск активности. Это ведь не какая-то захудалая нью-йоркская свадьба — праздничное действо будет происходить на мальоркской вилле Филиппа, и все, от транспорта до зубных щеток, будет оплачено Нельсоном Мединой. Приглашение на такое важное светское мероприятие все равно что приглашение ко двору. Нине вовсе не хотелось, чтобы на нее бросали неодобрительные косые взгляды только потому, что у нее нет перчаток, шляпки или длина юбки не соответствует светским стандартам.

Утром в назначенный день к дому подъехал лимузин, и Нину отвезли в аэропорт Кеннеди, где ее сразу же подхватили встречающие: один из служащих взял ее багаж, другой — паспорт, а третий проводил в отдельный зал, где она вместе с остальными гостями ожидала посадки на самолет, заказанный Нельсоном Мединой специально для американских гостей. Окинув взглядом зал, Нина немного приуныла. Хотя многие приглашенные были ей знакомы и составляли элиту Нью-Йорка, в ее статьях они удостаивались только краткого упоминания — интервью она у них никогда не брала.

Эти люди вовсе не горели желанием попасть в «Ящик Пандоры» Нины Дэвис; они уже стали героями «Четырех сотен самых богатых американцев» Форбса. Они занимали видное положение в обществе и этим отличались от светских знаменитостей. Завоевать репутацию среди «четырех сотен» сложно, а вот поддерживать — гораздо проще, чем репутацию в мире Голливуда. Для «четырех сотен» главное — деньги: пока ты приумножаешь капитал, тебе гарантировано признание и известность. А вот если бы в Голливуде ценился только талант, Нина осталась бы без работы. Машина по производству звезд работает на топливе, которое Нина называла «четыре составляющие»: скандал, сенсация, позор и клевета. Успех возможен и без них, но путь к нему более крут, обрывист, а на вершине не так-то легко закрепиться.

Окинув взглядом зал ожидания в поисках свободного места, Нина заметила пустое кресло рядом с Энтони Гартвиком. Он уже успел отделаться от второй жены и порядком устать от многочисленных возлюбленных, а посему представлялся Нине вполне подходящей кандидатурой.

— Надеюсь, это место не занято? — спросила она, усаживаясь в кресло рядом с ним.

Гартвик несколько секунд пристально смотрел на нее, пытаясь вспомнить, как зовут эту блондинку с длинными ногами.

— А, Нина Дэвис. Бывшая проныра официантка стала ведущей светской хроники. Поздравляю! Неплохой скачок в карьере.

— У меня длинные ноги, — усмехнулась она.

Он рассмеялся и снова с нескрываемым интересом прошелся по ней оценивающим взглядом.

— Успех вам идет, — наконец промолвил он.

— На вид это не хуже, чем на вкус.

Его губы скривились в усмешке, больше напоминавшей плотоядный оскал. К счастью, объявили посадку, и Нина была избавлена от щекотливой беседы.

Гартвик проводил ее на борт самолета, усадил рядом с собой и в течение всего полета развлекал разговорами. Ко времени приземления Нина окончательно убедилась, что Энтони Гартвик явно положил на нее глаз.

Они приехали в Дею, маленькую деревушку на окраине Пальмы, устроились в отеле, и после сиесты караван лимузинов повез гостей на виллу Филиппа Медины, где должен был состояться обед в честь предстоящего бракосочетания. По дороге на виллу Нину захлестнули воспоминания.

Скалы, окаймлявшие Дею, вдруг превратились в горы Сангре-де-Кристо в Санта-Фе, а дорога, по которой они сейчас ехали, — в дорогу от Барселоны до Кампинаса. Прозрачный вечерний воздух, пронизанный запахом миндальных и оливковых рощ, вплетался в ее воспоминания и становился все более пряным, как запахи с кухни Миранды или знаменитые барбекю Луиса. Глаза ее наполнились слезами, к горлу подступил комок.

Интересно, приедет ли на свадьбу тетя Флора? Очень может быть. Флора Пуйоль — одна из столпов светского общества Барселоны. Впрочем, встреча с бывшими знакомыми и друзьями не входила в ее планы. Изабель де Луна и ее родные навсегда вычеркнуты из биографии Нины.

В соответствии с документами Нина теперь была единственной дочерью Хейла и Лесли Дэвис, богатой супружеской пары англо-шотландских наследников, которые погибли в авиакатастрофе: они собирались посетить собственный винокуренный завод, но их самолет потерял управление и разбился. Когда Нине исполнилось четырнадцать, ее отправили в Шотландию заканчивать начальное образование, затем она вернулась в Штаты, окончила колледж и с той поры вела самостоятельную жизнь. Такова была придуманная ею легенда, которую она и рассказывала при каждом удобном случае.