На неведомых дорожках - Вероника Азара

сторону пучков выдранной травы, Мирлис начал лихорадочно бегать кругами.

— Да вставай же ты, или решила на этой горушке остаться на веки вечные?!

— Да что такое, — невольно заразилась его страхом. — Чего ты панику поднял? Отдохнём ещё немного и поедем…

— Нельзя, ты что, не чувствуешь запах?

Принюхалась. Ничего.

Поймав недоумённый взгляд, рыжий буквально взвыл:

— Давай скорее, потом объяснять буду. Один раз удалось тебя разбудить, второй раз может так не повезти!

Поддавшись на уговоры, начала заталкивать в мешок остатки еды, только теперь обратив внимание на необычное состояние, охватившее меня. Такое состояние было только пару раз, когда я крепко поддала в компании. Мой организм реагирует на спиртное очень странно — стоит перебрать и меня начинают распирать буйные силы, кажется, готова одной рукой дом своротить, а тело, тем не менее, словно в смирительной рубашке, двигаться отказывается. Вот и сейчас меня охватило такое же «сильное бессилие». От талии расплывалась сила, намертво скованная и не желающая прорываться в движениях тела. Меня трясло, руки и ноги дрожали. Заметив это, Мирлис укусил за палец, повиснув на нем, как бульдог. От боли дернулась и на миг отпустило.

На счастье конь оказался рядом, даже опустился на колени, проникнувшись серьёзностью момента. Поставив ногу в стремя, с трудом взгромоздилась в седло. Мирлис, неведомым образом, забрался следом.

Мозг отказывался реагировать на окружающее, испытывая странное лихорадочное перевозбуждение. Мирлис что-то крикнул, конь сдвинулся с места. Только теперь его движения стали плавными и текучими как вода. Он не бежал, а перетекал с одного места на другое.

Вцепившись изо всех сил в гриву, постоянно покусываемая Мирлисом, я едва не теряла сознание. Потом что-то произошло. Внутри щёлкнуло какое-то реле, возвращая в нормальное состояние. Мозг и тело снова подчинялись. Только талию жгло, словно там ожог.

На ходу приподняла рубашку, осторожно вытащив её из брюк…

Ого-го! Ожог такой, что пузыри вылезали на глазах. Приподняла и расстегнула талисман. Судя по форме, обжог меня именно он. Выходит, это он вселил в меня ту силу, которая никак не могла найти выхода?

Конь остановился, и Мирлис скомандовал спешиться.

Опустившись на землю, не удержалась на ногах и плюхнулась, крепко отбив копчик. Мало мне пострадавшей шкуры, так ещё и кости надо переломать!

Мирлис, пока я страдальчески стонала, когтями пытался развязать мешок, выданный Зираном. К несчастью, это занятие оказалось не для кошачьих лап. Пришлось мне отвлечься от страданий и, под руководством Мирлиса, доставать баночку с крепко притёртой стеклянной крышкой.

— Как знал, что понадобится, специально попросил Гюлисталь приготовить. Надеюсь, учитель не оторвет мне голову за то, что я разгласил его рецепт.

— Стоп, — прервала причитания Мирлиса. — Это приготовлено по твоему рецепту? А хуже не будет?

Мирлис обиженно дёрнул хвостом и протянул:

— Этот рецепт я выучил как надо! Даже помогал учителю готовить бальзам!

Пришлось поверить на слово. Должна сказать, когда открыла банку, умерила любопытство и не стала спрашивать, из чего приготовлен бальзам — от «аромата» расчихался даже конь.

Бережно смазывая ожоги, ощутила, как от вышибающего слезу запаха, прояснилось сознание. Только покачала головой, закрывая крышку. Ожоги притихли, как притаившиеся змеи. Надеюсь, снадобье подействует, носить цепь на шее то ещё удовольствие. А если встретится ещё какая зараза? Ещё и шею обожжет? Где тогда его носить прикажете?

Кстати о заразе!

— Мирлис, — отвлекла приятеля от попытки закатить баночку на место. — Да отстань ты от сумки, порвёшь — потеряем припасы. Придётся тебе мышей ловить!

От такой перспективы Мирлис присмирел и взглянул на меня.

— Слушай, а что это такое было там, на холме?

— Полевицы. Я их сразу не учуял. Понял что к чему, когда заметил, как ты засыпаешь. Они иногда сажают сон-траву на местах, удобных для отдыха путников. Кто от этой травы уснул, на том свете только проснётся. Этот сон, чем дальше, тем крепче. Я, поначалу, тоже задремал, но на кошек сон-трава меньше действует. Вдруг почуял, кто-то за уши дергает, глаза открыл, а эти заразы тут как тут. Заметили, что проснулся и в стороны. А я тебя начал будить. Думал и не проснёшься, спасибо Талисману Радуги, ты уж совсем холодная была.

— Холодная?!

— Угу, — кивнул Мирлис начав выкусывать блох на хвосте. — Замучили вконец!

— Если я была холодная, сколько же мы проспали?

— На солнце посмотри.

Провела глазами по небу, видневшемуся над верхушками ёлок. Небо было странно тёмным, словно сейчас вечер или утро…

Приятелю хватило взгляда.

— Вечер, вечер ещё. Считай, целый день на бугорке провалялись.

— А ты чего ждал? — повернулась к коню с упрёками. — Вот остался бы там, рядом с нами сонными, кто бы тебя на свободу отпустил?

Конь раздражённо дернул ухом, отгоняя припозднившегося слепня.

Боль от ожогов утихла, я повесила талисман на шею, мысленно поблагодарив за помощь. Быстро собрала с помощью глазастого Мирлиса раскиданные вещи и снова взгромоздилась в седло.

— Слушай, Мирлис, у меня к тебе два вопроса.

— Ну?

— Не нукай, не запряг! — показалось, тело коня содрогнулось от смешка, наверное почудилось. — Скажи-ка ты мне, мой рыжий друг, а чего это ты так притих, когда Ветер появился?

— Чего притих? Да ты знаешь, что он из себя представляет?

Удобно расположившийся на моих коленях рыжик поднял голову.

— Он говорил, что дух. Командует ветрами, — пожала я плечами.

— Ох, ты хоть представляешь, что он может сотворить? Если он и его братья соберутся — на земле только ровное поле останется! Хотел бы знать — чем ты его приманила?

Порыв ветра едва не сдул рыжего на землю. Я, рассмеявшись, подхватила его за шкирку.

— Будь почтительнее, это тебе не со мной разговаривать, и даже не с Павлом. А на твой вопрос ответа сама не знаю. Может, ему скучно стало, или пожалел меня, кто их, духов, разберёт. Жаль, он нам помочь не может больше.

— Куда уж ещё…

Мирлис, нервно оглядываясь, на всякий случай запустил когти в кожу седла вместо якорей. Ага, дошло, что тут не до шуток.

Вдалеке послышался вой. Волки выводили рулады так, словно пели песню. Потом смолкли. На меня снизошел покой. Конь бодро перебирал ногами, больше не пытаясь меня стряхнуть — наверно пожалел убогую. Что делать, не приспособлена я для жизни в седле. Видать, он это понял, и смирился, решив побыстрее доставить нас до места, и отделаться раз и на всегда.

Ёлки по бокам, потерявшейся для меня в темноте, тропы слились в сплошную стену, и только топот копыт по опавшей хвое, да иногда хриплый крик напуганной спросонья птицы, тревожили тишину. Снова потянуло в сон. Ритмичный перестук