Ветреное сердце Femme Fatale - Валерия Вербинина

На самом деле Антоша был всего на несколько лет моложе Амалии, но столь малая разница в возрасте вовсе не мешала ей смотреть на него как на большого ребенка. И то, что кто-то пытался утопить юношу в болоте, не на шутку беспокоило ее.

«Загадки, загадки, сплошные загадки… – думала наша героиня, когда коляска тряслась по дороге, огибая лес. – Кто убил Натали и за что? Как данное преступление связано, если вообще связано, с убийством того неизвестного, чей труп нашли на мельнице? Почему у тела нет головы? Кто хотел убить Антошу? И кто, наконец, пишет дикие анонимные письма? И как будто всех предыдущих сих вопросов мне мало, я должна еще заниматься коричневым чемоданом, который невесть где раздобыл дядюшка… Почему там была фальшивая пятерка? В чемодане части тела мужчины и женщины – значит ли это, что речь идет о какой-то любовной истории, ревности и мести? И портновская метка, на которой видна лишь часть букв… Ну хорошо, даже если я узнаю фамилию портного, что она мне даст? Сколько портных в Москве и Петербурге, я уж не говорю о провинции… Может быть, откровенно написать обо всем Зимородкову? Разумно, конечно, но огласка… Придется рассказать о том, как чемодан попал ко мне, и наверняка какой-нибудь полицейский писарь, получающий лишь двадцать рублей жалованья, уже на следующий день передаст дядюшкину историю в газеты. Вот уж чего мне не хватало, особенно когда впереди маячит процесс из-за наследства. Если моя служба меня не прикроет (а почему, собственно, они должны стараться ради меня?), об имении можно будет забыть. Тизенгаузен – мерзавец, но дело свое знает хорошо, надо отдать ему должное… Слишком хорошо, судя по тому, какие были у него клиенты – от шулера Рубинштейна до проворовавшихся банкиров…

А что, если бросить все? – внезапно подумала она. – И странные убийства, и Синюю долину. Жила же я без нее как-то до сих пор, проживу и впредь, да и с Фомичевым при желании можно будет договориться… А убийства – пусть Саша Зимородков разбирается, в самом деле. Не с моим здоровьем изображать собой наследницу шевалье Дюпена[30], по правде говоря. И никто не сможет меня упрекнуть, потому что… просто потому, что я – частное лицо. Не сыщик, не следователь и не агент особой службы. Слава богу, больше не агент…

Конечно, можно все бросить, – думала она дальше, – но тогда получится, будто прекратить читать на половине тома какой-нибудь увлекательный роман. В конце концов, нашла же я растратчика, хоть это и была детская задача. Нашла и того, кто изготовил для Пенковского фальшивый вексель. Клубочек потихоньку разматывается, и вскоре, даст бог, в моих руках окажутся все нити. Тогда я узнаю, кто и почему тут замешан. И тень несчастной женщины, витающая над проклятым болотом, наконец обретет покой».

Коляска миновала аллею, и тотчас же возле дверцы материализовался Антоша. Он подал Амалии руку и помог ей выйти.

– Ты никуда не выходил, я надеюсь? – спросила Амалия.

Антоша заверил ее, что не двигался с места, как они и уговорились.

– Вот и прекрасно, – кивнула Амалия, которая больше всего боялась нового покушения на ее друга. – А что с цветами, ты ухаживаешь за ними?

Антоша порозовел и объявил, что он с утра уже два раза поливал розы и снял с них пять гусениц. Амалия вздохнула.

– Идем, – велела она. – У судьи была неплохая библиотека, наверняка там должно быть что-нибудь про то, как ухаживать за цветами.

По правде говоря, Антоша предпочел бы почитать Дюма или того же д’Аркура, но не стал спорить и пошел вслед за Амалией в дом.

– А где дядя Казимир? – внезапно спросила молодая женщина.

Ее собеседник не знал. Она отыскала в библиотеке книгу о цветах и вручила ее Антоше, после чего отправилась на поиски дядюшки, который в конце концов обнаружился в комнате, обставленной пыльной мебелью времен не то Павла, не то последнего Петра[31]. Казимир был не один. Вместе с ним находилась горничная Лиза, которая, судя по всему, объясняла дяде хозяйки что-то по поводу портретов на стенах.

– А вот тетушка Саввы Аркадьича. Она была помолвлена, но ее жених внезапно умер, и она сошла с ума… Правда, она была красивая? А это Кирилл Семеныч Нарышкин. У него была жена, а он влюбился в другую даму и на дуэли из-за нее стрелялся, а потом дама захотела его оставить, так он, говорят, ее того-с, порешил… Очень набожный был человек и на церковь в Д. пожертвовал две тысячи рублей золотом…

Глазки Казимира засверкали – то ли при упоминании о золоте, то ли по какой другой причине, и он придвинулся поближе к хорошенькой горничной. Но тут Амалия громко кашлянула, и дядюшка поспешно отскочил.

– А, племянница! А мы тут, так сказать, знакомимся с историей рода завещателя… Прелюбопытные встречаются типы, да-с!

– Дядюшка, – сказала Амалия после паузы, – вашей жене это не понравится!

– Какой жене? – пролепетал струхнувший Казимир.

– Марысе, которая в Варшаве живет! – сверкнула глазами Амалия.

И, оставив Казимира стоять с открытым ртом, она величественно выплыла из комнаты.

– Не получается, – сказала Амалия.

На столе перед ней лежал найденный в коричневом чемодане сюртук, который успел совершенно высохнуть, и молодая женщина, вооружившись лупой, изучала портновскую метку.

– Вторая буква то ли i, то ли a, а может быть, и e, – говорила Амалия. Антоша, не дыша, смотрел на ее манипуляции. – Ты осмотрел чемодан?

Антоша кивнул.

– На нем нет никаких меток, инициалов, ничего? – допытывалась Амалия. – Совсем? Когда я его осматривала, я ничего такого не заметила, но, может быть, ты что-нибудь сумел разглядеть, что я упустила?

– А может быть, удастся что-нибудь по счету установить? – робко предположил Антоша. – Помните, где устрицы и шампанское?

Амалия покачала головой и придвинула к себе лист бумаги.

– Нет, – сказала она, переписывая на листок те буквы с метки, которые не стерлись и еще читались. – Там нет ни города, ни названия гостиницы. А с простынь все метки спороты. Еще у нас есть… то есть была фальшивая ассигнация. Да уж, немного, надо сказать…

– А газеты? – оживился Антоша. – Вдруг где-нибудь полиция уже обнаружила убийство и ведет дело? Если ваш дядя нашел руку и ногу, может, кто другой уже нашел остальное?

По мысли Амалии, два тела разрезали на части как раз не для того, чтобы их кто-то нашел, а с точностью до наоборот. Но в конце концов, если убийца допустил ошибку и перепутал свой чемодан с чемоданом Казимира, почему он не мог ошибиться еще раз? Она взяла кипу газет, которые купила у Федота Федотыча, и поделила ее на две части: для себя и своего собеседника.

– А если их только недавно нашли? – встрепенулся Антоша. – Надо бы и свежие номера посмотреть…