Неглубокая могила - Дэн Симмонс

Лицо Датчанина чуть тронула улыбка:

– Пятьдесят тысяч долларов. Стоили ли этого те лишения, которые вам пришлось претерпеть, мистер Курц?

– Да, – сказал Курц. – Стоили.

Они вышли на улицу, и Курц остановился перед «Вольво», бренча ключами. Он чувствовал бы себя гораздо лучше, если бы сейчас у него в руке был «хеклер-и-кох».

– Еще один вопрос, – сказал он. – Или, быть может, это даже не вопрос.

Датчанин молча ждал.

– Малыш Героин… Стивен Фарино… он ведь выйдет на свободу… и ему придется разгребать последствия случившегося…

– Насколько я понимаю, – сказал Датчанин, – именно за это и был заплачен миллион долларов.

– Да, – согласился Курц. – Малыш Героин такой же прижимистый, как и остальные в его семье, но на этот раз он не поскупился и сделал сильный ход, чтобы вернуться за руль. Но я имел в виду не это. Вероятно, Героин захочет обрубить все болтающиеся концы.

Датчанин кивнул.

– Проклятие, – сказал Курц, – не берите в голову. Если нам суждено встретиться еще раз, мы встретимся.

Он сел в «Вольво». Датчанин остался стоять рядом с машиной. Значит, бомбы нет. Курц завел двигатель, выехал задом на пустынную дорогу и взглянул в зеркало заднего вида.

Датчанин исчез.

На всякий случай Курц достал из-под сиденья пистолет и положил его на колени. Включив передачу, он тронулся вперед, одной рукой придерживая кожаный чемоданчик на соседнем сиденье. Курц строго следил за тем, чтобы не превышать разрешенную скорость. У него не было водительских прав, а именно сейчас ему очень не хотелось объясняться с помощниками шерифа Орчард-Парка.

Он успел проехать меньше двух миль, как на заднем сиденье зазвонил сотовый телефон.

Свернув на заросшую травой обочину, Курц вывалился из «Вольво» и покатился под откос. У него не было сотового телефона.

Телефон продолжал звонить.

Проклятие! Израильтяне и палестинцы любят маскировать бомбы под телефонные аппараты.

«Твою мать! – мысленно выругался Курц. – Деньги!» Вернувшись к машине, он забрал чемоданчик и отнес его на безопасное расстояние.

Телефон продолжал звонить. Курц поймал себя на том, что держит маленький аппарат под прицелом своего «хеклер-и-кох».

«Черт побери, что со мной?» Схватив чемоданчик, он убрал пистолет в карман пиджака, взял телефон и нажал кнопку ответа.

– Курц?

Мужской голос. Курц его не узнал.

– Курц?

Он молча слушал.

– Курц, я сижу напротив одного известного тебе домика в Локпорте. В окно мне видна маленькая девочка. Через десять секунд я постучу в дверь, пришью козла, выдающего себя за ее отца, заберу эту юную сучку с собой и вдоволь с ней поразвлекаюсь. До свидания, Курц.

Неизвестный окончил разговор.

В обычных условиях ехать от Орчард-Парка до Локпорта полчаса. Курц преодолел это расстояние за десять минут, несясь по автостраде И-90 хорошо за сотню и почти не сбросив скорость на улицах Локпорта.

«Вольво» с визгом затормозил перед домом Рейчел.

Калитка была открыта.

Курц перескочил через невысокий заборчик, держа наготове пистолет 45-го калибра. Входная дверь была заперта. На первом этаже свет не горел. Курц решил обойти дом сзади. Он двинулся вперед – не то чтобы бегом, оглядываясь по сторонам, но все равно очень быстро, чувствуя, как в груди колотится сердце.

Когда Курц проходил мимо одного из чертовых кустов, тот зашевелился.

Курц стремительно развернулся, вскидывая «хеклер-и-кох», но было уже слишком поздно. Из-за куста появилась рука в камуфляжном костюме, сжимающая что-то черное и короткое.

В груди Курца разорвалось что-то жаркое и могучее, а перед глазами словно лопнула перегоревшая лампочка.

Боль.

Хорошо. Значит, он жив.

Курц медленно приходил в сознание. Этот процесс был очень болезненным; он ощущал, как пробуждаются мышца за мышцей. Курц открыл глаза. Они не были завязаны, но он ничего не увидел. Его терзала невыносимая боль. Собственное тело его не слушалось. Он с трудом дышал.

«Все в порядке. Похоже, мне здорово досталось, но я жив. Перед смертью я прикончу этого ублюдка и освобожу Рейчел».

Прошло несколько минут. Потом еще несколько минут. Курц начинал постепенно ориентироваться в окружающей обстановке.

Он понял, что находится в багажнике машины. Большой багажник, большая машина. «Линкольн» или «Кадиллак». Машина двигалась. Тело Курца не двигалось. Его затекшие мышцы время от времени содрогались в спазмах. Грудь горела, его тошнило, а в голове гудел буддистский гонг. В него выстрелили, но не пулями. «Шоковый пистолет, – решил Курц. – „Тейзер“. Судя по всему, напряжение 250 тысяч вольт». Даже когда мышцы и нервы начали его слушаться, он обнаружил, что практически не может пошевелиться. Его руки были скованы наручниками за спиной, жестко, и прикреплены к кандалам на щиколотках.

Он был раздет догола. Пол багажника был застелен мятым пластиком, чем-то вроде занавески для душа.

«Кто бы это ни сделал, он хорошо подготовился. Проследил меня до особняка Фарино. Подбросил в „Вольво“ сотовый телефон. Этому человеку был нужен я, а не Рейчел». По крайней мере, Курц молился какому-то темному божеству, чтобы последнее было правдой.

Нельзя сказать, чтобы он ничего не видел. Время от времени вспыхивали красные огоньки стоп-сигналов, освещая обтянутый велюром багажник, пластиковый занавес и обнаженное тело Курца. Машина не стояла, а куда-то ехала, наклоняясь на поворотах. Движение на дороге не было оживленным. Асфальт под радиальными шинами был мокрым, и от монотонного убаюкивающего шелеста Курца тянуло спать.

«Он до сих пор меня не убил. Почему?» Курц смог придумать несколько объяснений, ни одно из которых не показалось ему вероятным. Вдруг до него дошло, что он не видел лично смерть Потрошителя.

Машина остановилась. На гравии заскрипели шаги. Курц закрыл глаза.

Открылась крышка багажника, и Курц ощутил свежий воздух и моросящий дождь.

– Не корми меня дерьмом! – произнес мужской голос с легким бруклинским акцентом.

Неизвестный приставил «тейзер» к пятке Курца. Даже несмотря на то, что напряжение было снижено, Курцу показалось, ему под кожу вонзили длинную, раскаленную проволоку. Судорожно вздрогнув, он непроизвольно дернул ногой, на две-три секунды потерял сознание и наконец открыл глаза.

В красном свете над ним стояла, сжимая в левой руке «тейзер», а в правой огромный «рюгер редхок» под патрон «магнум» 44-го калибра, злобная карикатура на Денни Де Вито.