Солнечная принцесса - Морвейн Ветер

– Я не хочу вреда Элиане, – сказала она наконец. – Но тебе не заставить меня говорить.

Раманга отпустил принцессу и вернулся на прежнее место.

– Значит, ты знаешь, кто виноват в покушении?

Раманга видел, что Виэль не может отвести глаз, но до конца гипноз почему-то не действовал, и вампир догадывался, почему. Чары куда более сильные, наложенные самой природой, защищали разум принцессы.

– Кто он? – спросил наместник.

Виэль закусила губу, но ничего не сказала.

– А если я не отдам его Аману?

Виэль быстро покачала головой. Тогда Раманга решил подойти с другой стороны. Один за другим он стал показывать Виэль лица тех, кого успел увидеть во дворце, пока при виде одного из эльфов лицо эльфийки не дрогнуло. Раманга усмехнулся. Щелчком пальцев он снял дурман.

– Не бойся, принцесса. Я сохраню твою тайну. Цена будет невелика – я хочу знать, что будет с Элианой.

– Суд, – тихо сказала Виэль и опустила глаза. – Аман осудит его, чтобы закончить дело быстрей. Тогда он сможет начать свою войну. Слова Элианы будут бесполезны – всё уже решено.

– Кто будет принимать решение?

– Решать должны мы трое. Ближайшие к Говорящему, но не наделённые властью. А Говорящий – выносить приговор. Но поскольку двое уже не могут судить – остаёмся только мы с Аманом.

– Ты вступишься за сестру?

Виэль быстро вскинула взгляд и снова опустила глаза.

– Я могу, – сказала она тихо, – но тогда осудят другого.

– А так осудят твою сестру.

Виэль какое-то время молчала.

– Моё слово всё равно значит слишком мало, – проговорила она наконец, – но если Элиана не стала глупее, она потребует поединка с обвинителем.

– Отлично, – Раманга усмехнулся. – Поединок с её участием я уже видел. Если у вас в ходу этот обычай, то мы вне опасности.

– Обвинителем будет Аман, – сказала Виэль задумчиво. – Он очень силён.

– Ничего, – Раманга уже не слушал её слов. – Есть ли возможность передать Элиане весть?

Виэль помешкала.

– Да, – кивнула она после короткого раздумья, – моего друга пропустят везде.

– Тогда дай мне бумагу. Ему стоит кое-что знать.

Элиана проснулась, услышав шаги в коридоре, но вставать не стала. Даже когда дверь отворилась, принцесса продолжала лежать неподвижно, лишь чуть-чуть приподняв веки и вглядываясь в темноту сквозь густые ресницы. На пороге камеры показался Талисиан. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, будто не решаясь потревожить пленницу. Так длилось, должно быть, минуту, пока Элиане не надоело.

– Если вы будете продолжать держать дверь открытой, то нас продует, – сказала она, и маг подпрыгнул на месте.

Элиана поморщилась и села.

– Что вы ищите здесь, придворный маг?

– Я… – голос его звучал сипло, и Талисиан прокашлялся. – Это никак не входило в мои планы… Я пришёл поговорить.

– Что не входило в планы?

– Чтобы вас… Сюда…

– Та-ак… – Элиана начинала понимать. – Я думаю, будет лучше, если вы закроете дверь!

Маг торопливо выполнил приказ. Помялся ещё секунду и, подойдя к грубой кровати, предоставленной обвиняемой, присел на краешек.

– С вами хорошо обращаются, принцесса Элиана?

– Это не так важно, давайте вернемся к сущности проблемы. Что именно не входило в планы? Убийство моего отца?

Талисиан медлил с ответом, и Элиана продолжила:

– Стало быть, отец пригрел змею на шее. Поверил Хранителю, приблизил к себе его ученика. А тот… тот просто решил избавиться от него. Вот только ради чего?

– Нет, я не убивал Говорящего, принцесса!

Посетитель вскочил и бросился было к двери, но Элиана поймала его за рукав и удержала на месте.

– Как это понять?

Талисиан поколебался пару секунд, а затем резко развернулся.

– Ваш отец… вы сами знаете, какой он. Он держит вашу сестру взаперти, никто не имеет права даже мечтать о старшей дочери Говорящего!

– Виэль… – прошептала Элиана ошарашенно.

– Да, Виэль! У меня не было выбора! Я… Я люблю ее. И она любит меня. Она и без того слишком долго ждёт. Я должен был сделать хоть что-то, чтобы просто говорить с ней хотя бы иногда. Я не убивал вашего отца, я подсыпал ему сонной травы в стакан с соком. Каждый вечер с последними лучами солнца я приходил и совершал обряд благодарности за мирно прошедший день. Все так и было и в этот раз, Говорящий ничего не заподозрил. Я не думал, что обвинят вас. Я не хотел вам зла, принцесса, клянусь!

Элиана закрыла глаза и досчитала до десяти.

– Ты пытался убить отца, – сказала она медленно.

– Нет, я уже сказал – только усыпить. Он как-то увидел, как мы стояли в одном из залов, и словно понял в чем дело. Он запретил мне даже подходить к Виэль. Только не делайте вид, что вам его жаль! Я видел, как они говорят с… – Талисиан запнулся, встретившись взглядом с Элианой, и потерянно закончил, – с вами…

– И ты думаешь, это решит проблему? Сейчас случилось совсем не то, на что ты рассчитывал. Думаешь, Аман станет лучшим правителем?

– Аман не станет правителем! – перебил её Талисиан. – Если Говорящий умрёт – править будете вы. Такова его воля, и мы все были свидетелями.

Элиана в полном изумлении смотрела на другого эльфа.

– Когда это было? – спросила она медленно.

– Не так давно. Когда вы отбыли в Империю. Говорящий потребовал от всех приближённых клятвы, что титул перейдет к вам. Такова будет награда за вашу жертву.

Элиана глубоко вдохнула и со свистом выдохнула.

– И поэтому Аман так ненавидит меня.

– Поэтому он хочет избавиться от вас. А я… Когда я увидел, что вы вернулись, я решил, что, может, сейчас все изменится – и внимание Говорящего переключится на вас. Может, мы с Виэль сумели бы бежать… Но что случилось, то случилось – хотя я не понимаю, как это произошло. Количество сонной травы не было чрезмерным. Вы же не будете так жестоки? Вы отпустите нас с Виэль? Ведь вы не захотите, чтобы мы повторили вашу судьбу.

Элиана ещё раз вздохнула и покачала головой.

– Отличный план, – сказала она медленно. – Что ж, – она усмехнулась, – отпускаю вас. Вы свободны.

Талисиан опустил глаза, и лицо его стало совсем потерянным.

– Я понимаю, принцесса. Но я не могу ничего исправить, разве что помочь вам бежать, но вы ведь не согласитесь.

– Конечно, нет. Что бы я делала на свободе, тем более – зная всё это? Сторонники Амана возвели бы его на престол, а противники подняли бы мою голову на знамя – не исключено, что уже отрубленную.