Восьмой круг. Златовласка. Лед - Эд Макбейн

— Скажи мне вот что, — обратился он к Мюррею. — Полагаешь, результат в этой телепередаче подстроен? Или думаешь, здесь все по-честному?

— Почему нет? — ответил Мюррей.

— Не знаю, почему нет, — сказал Уайкофф, — только лучше было бы по-честному. Меня бесит мысль, что какая-то паршивая телепрограмма еженедельно делает меня простофилей. — Мона с одурманенным видом сидела между ним и Даудом, и он похлопал ее по бедру. — Малышка, будь хорошей девочкой. Выключи телевизор, а потом уходи. Может, повар еще в кухне, поговори с ним о делах. Узнай у него какой-нибудь новый рецепт. Я скажу, когда можно будет вернуться.

Он подождал, чтобы она вышла, потом достал из кармана две сигары. Одну отдал Дауду, другую вставил в янтарный мундштук и закурил. Это напомнило Мюррея о давнем случае, когда Фрэнк Конми поставил его на место, демонстративно не предложив сигары.

Уайкофф глубоко затянулся дымом, похоже, оставившим у него во рту кислый вкус.

— Ну так, Керк? — сказал он суровым голосом. — Встань.

— Зачем? — спокойно спросил Мюррей. — Мне говорить с поваром не о чем. Рецептов у меня полно.

— Не умничай, Керк. Когда мы говорим о деле, разговор идет так, как я хочу. Это значит, что Джо обыщет тебя до того, как мы начнем. Тебе это ничуть не повредит.

— Вы, должно быть, насмотрелись телевизора, — сказал Мюррей. — Я не ношу оружия.

— Об оружии я не беспокоюсь. Но я слышал, сейчас делают магнитофоны, которые можно вставить в зуб, черт возьми, и никто об этом не узнает. Так что давай начнем. Встань и вытяни руки.

Мюррей медленно поднялся.

Японец сказал:

— С вашего разрешения, мистер Керк, — и стал тщательно его обыскивать.

Это был профессиональный обыск, даже наручные часы, бумажник и авторучка были взяты и осмотрены. Японец вернул их.

— Сами понимаете, мистер Керк, — сказал он.

— Конечно, Джо, — сказал Мюррей. — Где служил во время войны, в контрразведке?

— Да, три года, в южной части Тихого океана, мистер Керк. Мой командир был слегка похож на вас. Его лицо мне тоже не нравилось.

Окружающая атмосфера, понял Мюррей, становилась все холоднее. Словно подтверждая это, Уайкофф заговорил:

— Открою тебе кое-что, Керк. Джо не особенно рослый, но справиться с ним еще труднее, чем с Билли Кэкстоном. И по шишке на скуле вижу, ты уже знаешь, что представляет собой Кэкстон. Так что если не хочешь, чтобы к этой шишке добавилась сломанная рука, будешь сидеть как маленький джентльмен. Я сам не сторонник насилия, понимаешь, но если человек приходит и напрашивается на него, я вправе защищаться, так ведь? — Повернулся к Дауду: — Если это случится, закон будет на моей стороне, верно?

Вид у Дауда был неловкий.

— Не думаю, что Керк ищет неприятностей, — сказал он. — Похоже, он умный молодой человек.

— Умный? — произнес Уайкофф с деланым удивлением. — Этот недотепа нанимает шикарный лимузин, чтобы приехать сюда у всех на глазах, входит в мой дом, где, видит бог, ему вовсе не место, и ты называешь его умным? Поверь, если бы я не знал, как Мона расстраивается из-за всего, он вылетел бы отсюда, как только сунул нос в дверь. — Затянулся сигарой, на сей раз явно с удовольствием, и бросил искоса взгляд на Мюррея. — Понимаешь, Керк, что я говорю?

— Да.

— Это хорошо, потому что ты подвешен у меня за большие пальцы, разве не так? Как, думаешь, понравится твоему другу Лоскальцо, если до него дойдет, что ты пытался применить ко мне силу?

— Не знаю, — учтиво ответил Мюррей. — Во всяком случае, я считал, что он ваш друг. Сейчас это говорят многие бывшие полицейские.

Уайкофф помрачнел.

— Не твое дело, Керк, что они говорят. До того, как мне предъявили обвинение, они достаточно получили от меня, так что я теперь не должен им даже рукопожатия. А что до Лоскальцо, открою тебе кое-что. Никто из моих друзей не устраивает мне два года на Райкерс-Айленде[37].

— Постой, постой, Джордж, — возразил Дауд. — Ты еще не там, так ведь? Апелляция пока что даже не рассматривалась.

— Оставь, — раздраженно сказал Уайкофф. — Не успокаивай меня, Митч, не вешай мне лапшу на уши, не за это я плачу тебе деньги. Мы оба знаем, что на апелляцию никакой надежды нет. Я отсижу свой срок, никуда не денешься, но хочу, чтобы Керк знал — одно мое слово, и он окажется там же. Слышишь, Керк?

— Да.

— Тогда сиди и слушай. — Уайкофф подождал, чтобы Мюррей не спеша устроился поудобнее, потом спросил: — Прежде всего, что там с этим легавым, с Ландином?

— Это не секрет. Я делаю для него работу.

— Этого мало, Керк. Ландин, понимаешь, никто. Ничтожнее только тот, кто ходит по парку, собирая бумажки палкой с гвоздем на конце. И вот этот ничтожный Ландин вдруг получает адвоката по фамилии Харлинген — как я слышал, самого классного из уолл-стритской публики. Митч, это так?

— Это одна из самых знаменитых юридических фирм в стране, — подтвердил Дауд.

— Так. Во всей стране. И обычному полицейскому туда не сунуться. Мало того, этот Ландин появляется в агентстве «Конми — Керк», тоже очень классном. И кто именно там делает для него работу? Сам босс! Мистер Мюррей Керк, который может собирать факты, чтобы развести какого-нибудь скота-миллионера с женой, не хочет больше заниматься такими делами. Нет-нет. Он отрывает задницу от стула и шастает по делам для какого-то бедствующего полицейского. — Уайкофф подался вперед и ткнул пальцем в колено Мюррея. — Только этот полицейский не такой уж бедствующий, а, Керк? Он получает откуда-то значительную помощь. Его поддерживают большие люди. Кто они, Керк? Что у них за план?

— Никакого плана, — ответил Мюррей.

— Никакого? Как же получилось, что это дело ведет контора Харлингена?

— Она не ведет его. Сын старика оставил контору, чтобы взяться за дело самому.

— Зачем?

Мюррей улыбнулся.

— Он идеалист. Хочет быть новым Кларенсом Дарроу[38].

— Ты разочаровал меня, — устало сказал Уайкофф. И обратился к Дауду: — Что скажешь об этом, Митч?

— Боюсь, это не очень убедительно, — сказал Дауд. — Я могу сам разобраться в этом, если хочешь.

— Разберись, — сказал Уайкофф. Посмотрел на Мюррея, сощурясь. — Ну а ты, Керк? Может, занимаешься этим делом потому, что тоже идеалист?

— Нет, то, что произошло со мной, забавно. Мне очень понравилась подружка Ландина, и я взялся за это дело с целью доказать, что он виновен. Чтобы потом, когда его посадят, жениться на этой девушке. Вот и все.