Алхимия убийства - Кэрол Макклири

— Вот здесь. Жестоко. И ниже. — Его толстые губы дрожат, и на глаза навертываются слезы. — Как убивают скот на бойне. Как такое кто-то может сделать с другим человеком? И с таким добрым и кротким, как Жан Жак.

Это какая-то нелепость. Убийца никогда не нападал на мужчин.

— Я изучал дедуктивный метод. — Оскар заполняет короткую паузу. Его голос звучит успокаивающе. — Месяц назад в Лондоне я обедал с доктором Дойлом, который пишет рассказы о Шерлоке Холмсе, частном сыщике, пользующемся достижениями науки и дедуктивным методом при раскрытии преступлений. Я внимательно читал эти рассказы и полдня разговаривал с инспектором Скотленд-Ярда, другом моего отца. Но, откровенно говоря, несмотря на мой интеллект и знания, я нахожу этот загадочный случай исключительно трудным для понимания.[34]

— Какое отношение к этому имеет доктор Дюбуа?

— Люк Дюбуа — мой друг.

— Ваш друг и только?

— Да, а что?

— Увидев вас двоих вчера вечером, я подумала…

— Нет-нет, моя дорогая. Однако у него были интимные отношения с Жаном Жаком. Когда мы взялись за расследование, после того как Жан Жак был убит, мы пришли к выводу, что маньяк, однажды убивший таким странным образом, будет убивать снова. Люк предложил свои услуги полиции Монмартра в качестве хирурга, поэтому его могут вызывать на место убийств. Он встретился с вами на кладбище, когда была найдена жертва этой ужасной «черной лихорадки». Инспектор, допрашивавший вас на месте, рассказал Люку о вашем предположении, что женщина была жертвой маньяка-убийцы. Естественно, это вызвало наш интерес, но мы не знали, как найти вас, пока вы не появились в больнице.

— Чего вы хотели добиться?

— Как — чего? Вашего доверия, дорогая девушка, и узнать у вас, что вам известно об этом необычном деле.

— Почему вы просто не спросили меня? Тем более что я встречалась с доктором Дюбуа и задавала ему вопросы. Вы, наверное, думали, что, после того как я рассказала ему о своей ситуации, он спросил бы меня. Почему же он этого не сделал? И почему вы прятались у дома, где находится мой чердак?

Он начинает что-то говорить, но замолкает. Несомненно, это один из редких случаев, когда он не знает, что сказать.

— Слишком трудно ответить?

— Не обижайтесь. Я придумал план, который одобрил бы даже Зевс. И я не выслеживал вас, а ждал, когда вы придете домой. Потом собирался обратиться к вам, как подобает джентльмену. Но тут вмешалась эта чертова собачонка. Она чуть не укусила меня.

— Очень плохо.

— Что?

— Продолжайте.

— Люк говорит, что, по-вашему, убийца выбирает своими жертвами проституток. У меня есть друг, художник. Он знает больше проституток, чем кто бы то ни было в Париже. Как и я, он анархист.

— Известный художник?

— Вовсе нет. Вы о нем и не слышали. Его картины не покупают даже как обои. Он вывешивает их в различных кафе, потому что не рассчитывает на респектабельный показ своих работ.

— Почему он знает так много проституток?

— Он любит рисовать их. Чтобы составить представление о своих будущих персонажах, он живет в публичном доме. В самом деле, весьма своеобразный парень. Тулуз повсюду желанный гость, и мужчины раскрывают ему свои тайны, которые ни за что не поведали бы любовнице.

Он деликатно промокает пот на лбу. Сладкий запах сирени воскрешает в памяти кафе, где собираются мужчины и женщины, чтобы поступать согласно своим взглядам на секс, отвлекаясь от дневных забот, вести себя очень непринужденно, где мужчина может появиться в женском платье, а женщина спрятать волосы под кепкой. С этим образом кафе приходит на ум догадка, почему был убит Жан Жак, и я вскакиваю с пола.

— Ваш друг Жан Жак был трансвеститом? Он одевался как женщина. Я права?

У Уайльда глаза полезли на лоб.

— Как вы узнали?

Я прислоняюсь спиной к столбу перил на ступеньке и глубоко вздыхаю.

— Элементарно, мой дорогой мистер Уайльд, элементарно.

* * *

Мы видим лица всех друзей Лотрека на заднем плане его картин… На картинах, написанных маслом или пастелью, перед нами предстают хозяйки увеселительных заведений, предлагающие молодых и более или менее неиспорченных девушек старым, написанным густыми красками мужчинам в богатых, но слегка запачканных одеждах, готовых на любые связи. Другим они представляют женщин, чья специальность хлестать плетью — английский порок; их можно узнать по суровой внешности. Еще там есть лесбиянки, хорошо знающие, что девушки часто любят забывать в их объятиях мужчин, у которых находятся на содержании. Молодые сутенеры — обычно отличные танцоры; они выводят в свет своих сестер и держат под наблюдением двух или трех женщин, работающих на них. Что еще более отвратительно, эти сутенеры с загорелыми лицами в шрамах, бывшие узники военного дисциплинарного лагеря Бириби, держат в страхе квартал.

Филипп Юлиан, «Монмартр»

— Да, я слышал о нем, — говорит Жюль.

Он морщит нос, словно упоминание об Оскаре Уайльде ему неприятно. Нас раскачивает в фиакре, и я все время прислоняюсь к нему. У него мужской запах и очень притягательный. Я стараюсь держаться прямо.

Жюль продолжает:

— Кафешный интеллектуал, салонный остряк и самозваный литературный критик, который обожает комедии нравов. Его имя иногда появляется на страницах светской хроники. Его литературные заслуги относительны, — несколько книг поэзии, если я не ошибаюсь.

— И пара пьес. Не уверена, были ли они поставлены. Но он знает людей искусства, таких как этот художник, с которым мы будем встречаться. — Не могу понять, что есть такого в Оскаре, что раздражает Жюля, ведь он никогда не виделся с ним. Я не осмеливаюсь спросить, потому что он просто откусит мне голову.

— Не могу поверить, что вы уговорили меня встретиться с этим человеком и его другом художником в публичном доме. Если меня увидят…

Не могу гарантировать, что его не узнают, поэтому я даю позитивное обоснование, почему мы едем туда.

— Оскар говорит, что этот человек знает больше о том, что происходит на Монмартре, чем самая любопытная консьержка. Он, может быть, что-то слышал об убийце.