Кольцо с тайной надписью - Валерия Вербинина

– Ты думаешь, у нас что-то выйдет? – задала я вопрос, который не давал мне покоя все это время.

– Лиза, – сказал Ласточкин, – я тебя не узнаю, честное слово! Вспомни, ты же сама хотела привлечь в свидетели попугая.

– Я имела в виду настоящего попугая, Паша!

– Да вздор это все, – отмахнулся мой напарник. – Давай говорить начистоту. Улики у нас есть? Нет. Орудие убийства есть? Нет. Проясняющие дело следы типа отпечатков пальцев есть? Нетути, потому что в квартире до чертиков отпечатков, и любой из этих граждан мог запросто пришить нашу графиню. Свидетели у нас есть? Кот наплакал. Единственное, что мы знаем наверняка, – что убийство было совершено не с целью ограбления. Стало быть, на личной почве. Стало быть, единственное, что нам остается, – собрать всех подозреваемых вместе и взять убийцу на психологию, как ты и предлагала. Ясно?

– Ясно, – со вздохом ответила я, и тут входная дверь растворилась, пропустив здоровенного Никиту, за которым плелся маленький взъерошенный гражданин в очках, чем-то ужасно смахивающий на попугая.

– Вот, – сказал Никита, кашлянув. – Привел хулигана и дебошира. Знакомьтесь. Капитан Ласточкин, Павел Иванович. А это, – он повернулся к «дебоширу», – Крокодиленко Валентин Георгиевич, – и Никита ухмыльнулся. – Председатель общества любителей попугаев и вообще большой специалист по птичкам.

– Крокодиленко? – озадаченно переспросил Ласточкин.

– Ну да, ну да, а что тут такого? – сердито залопотал взъерошенный человечек. – Это моя фамилия!

Никита потер усы.

– Ну ладно, я вас оставляю, – сказал он. – Ты это, как только понадобится моя помощь, стукни в стенку. Мало ли что.

Он подмигнул нам и удалился, шаркая по полу подошвами своих кроссовок.

– Вы меня будете допрашивать? – несмело спросил Крокодиленко. – Но я уже все рассказал.

– Да нет, Валентин Георгиевич, – сказал Ласточкин. – Вообще-то мы хотели просить вас о помощи.

– Слушаю вас, – сказал Крокодиленко, поправив очки.

– Давайте сядем, – предложил Ласточкин, и собеседники устроились возле колченогого стола, на поверхности которого застыл солнечный зайчик. – Дело в том, что нам для одного расследования понадобился фиолетовый попугай.

Крокодиленко пару раз моргнул.

– Фиолетовый? Вы хотите сказать – гиацинтовый ара или…

– Честно говоря, я не очень разбираюсь в их видах, – поспешно сказал Ласточкин. – Но я захватил с собой фотографии. – И он вытащил из кармана конверт с фотографиями, на которых ныне покойная Настя Караваева запечатлела своего любимца.

– Позвольте-ка, позвольте-ка, – быстро сказал председатель, нагибаясь над фотографиями. – Это он и есть? Очень интересно! Какой великолепный аметистовый цвет! А сколько ему было лет, вы не знаете?

– Нет, – признался Ласточкин. – Дело в том, что попугай исчез, и нам нужен на несколько часов другой, который был бы в точности похож на него. У вас нет на примете какой-нибудь птицы?

– Ну, в точности похожий – это вы сказали не подумав, – важно ответил маленький человечек. – Дело в том, что попугаи различаются между собой так же, как и люди, и практически невозможно…

– Для специалиста все попугаи, безусловно, разные, – прервал его Ласточкин. – Но дело в том, что наши подозреваемые – не специалисты. И… нам очень нужен похожий попугай. Просто позарез.

Крокодиленко задумчиво погладил подбородок.

– Видите ли, этот вид попугаев довольно редок, – сказал он, – и я сейчас подумаю, кто бы мог… Вам ведь нужен попугай прямо сейчас, верно?

– Ну, не прямо сейчас, – возразил Ласточкин. – Скажем, к завтрашнему утру.

– Очень хорошо, – сказал человечек. Он птичьим движением склонил голову к плечу и окончательно сделался похож на большого попугая, лишь по недоразумению втиснутого в бескрылое человеческое тело. – Итак… м-м… Гриша Вороницкий со своим Наполеоном сейчас отдыхает на Кипре, он нам помочь не сможет. Варвара Алексеевна… нет, ее попугая съела кошка. Преступная, непростительная небрежность! Мы даже исключили ее из нашего общества… У Феди есть подходящий экземпляр, но он слишком старый, немного облезлый и, боюсь, никак не сойдет за этого роскошного красавца. Он еще помнит революцию, представляете, и голосом Фединого прадедушки время от времени начинает ругать большевиков. Уникальная, удивительная птица! Затем Ника Степанова… нет, у ее попугая красные эполеты на плечиках, он вам не подойдет. Надежда Сергеевна… она уехала в Париж. Есть еще Марина Федоровна, но ее попугай вам тоже не подойдет, потому что у нее девочка, а этот на снимке – мальчик.

– А какая разница – девочка или мальчик? – нетерпеливо спросил капитан.

Крокодиленко от возмущения даже подпрыгнул на стуле.

– Как какая разница? Очень даже большая, уверяю вас! Может, это вам, полицейским, все равно, а любителям попугаев…

– Я неудачно выразился, извините, – поспешно сказал Паша. – Я хочу сказать, издали разве не все равно, попугай это или попугаиха? Нам, так сказать, нужен экземпляр только для психологического эксперимента, и совершенно не обязательно…

– Хорошо, я вас понял, – проскрипел Крокодиленко. – Да, пожалуй, летом, когда все разъехались кто куда, лучше, чем Клеопатра Марины Федоровны, мы все равно никого не найдем. Да и внешне она чрезвычайно похожа на того попугая, который изображен на снимках.

– У нас нет слов, чтобы выразить, как мы вам признательны, – искренне сказал Ласточкин. – Теперь, если вы уговорите Марину Федоровну помочь нам, вы окажете нам еще более неоценимую услугу.

Крокодиленко вздохнул.

– Значит, завтра утром? – спросил он. – Когда именно?

– Часам к десяти, – сказал Ласточкин, подумав. – Да, к десяти сойдет.

– Только смотрите, чтобы с попугаем ничего не произошло, – внезапно произнес Крокодиленко. – Потому что Марина Федоровна – такое нежное, хрупкое существо. У нее никого в жизни нет, кроме дорогой Клеопатрочки.

– Обещаю вам, – торжественно сказал Ласточкин. – С дорогой Клеопатрочки даже перышка не упадет.

– Ну, смотрите, – сказал Крокодиленко с сомнением. – Так куда ей надо будет подъехать?

– Я напишу вам адрес, – ответил Ласточкин, – и объясню, как к нам удобнее добраться.

– Ну, дело в шляпе! – возбужденно сказал Ласточкин, когда мы покинули чужое отделение.

Оказавшись в нашем кабинете, он снова сел на телефон и положил перед собой список кавалеров Насти, к которому внизу были приписаны еще три фамилии. Среди последних числились Антон Илларионов, Маша Олейникова, а также бывшая идейная бандерша Инна Петровна Василевская.

– Ну, была не была, – вздохнул Ласточкин и начал накручивать диск.

* * *

На следующий день, в четверг, Николка сидел за столом, болтая босыми ногами, и подкармливал печеньем попугая, который примостился на спинке стула. Орлов сидел тут же и, подперев щеку кулаком, смотрел на счастливое лицо сына.