Мир без России? К чему ведет политическая близорукость - Евгений Примаков

Ряд экспертов рассматривают программу «Немедленный глобальный удар» как предвестник американского отказа от продления Договора о СНВ, который создает ограничения для применения стратегических ракет не только в ядерном, но и внеядерном исполнении. Между тем неядерные стратегические ракеты вполне сопоставимы по своей разрушительной мощи с ядерными. Создание нового типа стратегического оружия прямо бьет и по существующей системе предупреждения о ракетных пусках. По мнению специалистов, отличить стартовую неядерную ракету от ядерной технически невозможно.

Все эти озабоченности должны обсуждаться.

В нынешнее время приобретает значение и российско-американское сотрудничество по Договору о ликвидации ракет средней (1000–5500 км) и меньшей (500-1000) дальности (ДРСМД), подписанному двумя государствами 8 декабря 1987 года. Этот договор – бессрочный, его выполнение строго контролируется.

Значение этого договора проистекает также из того, что это первый шаг на пути ракетно-ядерного разоружения.

Но он ограничивает деятельность в сфере военных ядерных средств лишь двух государств – России и США. Между тем такие государства, как Китай, Индия, Израиль, Пакистан, обладающие ядерным вооружением, а также КНДР, Республика Корея и другие – всего более 20 стран мира – имеют ракеты средней и меньшей дальности или осуществляют планы их создания. Закономерно, что в такой ситуации В.В. Путин на встрече с госсекретарем США К. Райс и министром обороны США Р. Гейтсом 12 октября 2007 года предложил преобразовать двусторонний Договор о РСМД в международный механизм. Это предложение нашло отклик с американской стороны, и на сессии Генеральной Ассамблеи ООН было распространено российско-американское заявление, призывающее мировое сообщество начать обсуждение возможности придать всеобщий характер режиму отказа от баллистических и крылатых ракет наземного базирования дальностью от 500 км. Призыв поддержало значительное число государств, но, конечно, американо-российское сотрудничество в этой области нужно было бы продолжить, так как далеко не все согласны отказаться от целого класса ракетно-ядерных вооружений.

И наконец, о ситуации вокруг Договора об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ). Этот бессрочный договор был подписан в ноябре 1992 года странами – участницами двух военных союзов – НАТО и Варшавского договора. Он основывался на балансе сил двух групп государств и в нынешних условиях – это очевидно – безнадежно устарел. Понимая это, государства – участники ДОВСЕ подписали в 1999 году в Стамбуле Соглашение об адаптации договора. Но это соглашение не вступило в силу, прежде всего, из-за того, что, страны НАТО его не ратифицировали. В то же время развился процесс расширения Североатлантического союза.

Продолжение такой ситуации наносило ущерб безопасности России, и она приостановила действие старого ДОВСЕ с 12 декабря 2007 года. При этом российская сторона особо подчеркивает, что, объявив мораторий, не закрывает дверь для продолжения диалога с целью выхода из кризиса с ДОВСЕ, продолжающегося уже многие годы. В беседе со мной бывший начальник Генерального штаба Вооруженных сил СССР М.А. Моисеев, сохранивший тесные связи со своими российскими коллегами, рассказал о том, чего хотела бы достичь Москва в диалоге с США и другими странами – членами НАТО.

Первое. Скорейшая ратификация адаптированного ДОВСЕ. Принципиально важно, чтобы процесс ратификации Соглашения об адаптации вновь не затянулся до греческих календ.

Второе. Отмена дискриминационных фланговых ограничений, которые не позволяют России свободно перемещать войска по своей собственной территории.

Третье. Понижение разрешенных уровней вооружений. Хотя реальные наличия обычных вооружений ныне меньше того, чем, например, располагала НАТО в 1990 году. Но реальные наличия – вещь изменчивая. Сегодня они понижаются, завтра растут. Нужно, чтобы государства – участники ДОВСЕ, по крайней мере, взяли обязательства не наращивать своих арсеналов по сравнению с нынешним уровнем.

Четвертое. ДОВСЕ должен включать все страны Европы. Это касается не только новых стран, вошедших в НАТО, но и других европейских стран, не участвующих в альянсе.

Пятое. Определение термина «существенные боевые силы». В 1997 году был принят Основополагающий акт Россия – НАТО. В нем члены альянса отказались от дополнительных постоянных развертываний существенных боевых сил. Но что это значит в конкретных цифрах, до сих пор неясно. Российская сторона исходит из того, что бригадный уровень с лихвой отвечает критерию «существенности».

«Это главные принципы нашего подхода. Наши требования, – резюмировал генерал Моисеев, – отнюдь не чрезмерны. Они справедливы и сбалансированы».

Все обозначенные позиции по контролю над вооружениями, имеющие без преувеличения жизненную важность для стабильного и безопасного развития человечества, настоятельно требуют активизации сотрудничества на международном уровне, в первую очередь США и России. Можно ли этим пренебрегать?

Я не собираюсь описывать историю ближневосточного конфликта, который породил целый ряд войн во второй половине XX – начале XXI века, чуть не привел человечество к глобальному столкновению, стал базой международного терроризма. Остановлюсь лишь на последних двух годах, да и только для того, чтобы показать, какой несомненно позитивный потенциал американо-российского сотрудничества мог бы быть использован для успеха урегулирования на Ближнем Востоке.

Администрация Дж. Буша в 2007 году обещала до конца своего срока, то есть до конца 2008 года, привести дело к мирному урегулированию. Специалисты, разбирающиеся в ближневосточных делах, понимали невозможность достижения этой цели в такой короткий период. В Израиле надвигался правительственный кризис. Ольмерт, с которым вели переговоры палестинцы, был обречен на отставку – обвинения его в коррупции нарастали, – и мало кто верил, что до конца 2008 года он доживет в качестве премьер-министра. Новому израильскому премьеру, если даже он захочет и сможет подхватить эстафету у Ольмерта, понадобилось бы время, чтобы осмотреться. А если он не захочет следовать по пути, которым шел Ольмерт в его контактах с палестинцами, что весьма вероятно? В палестинском лагере тоже нет единства. Президент палестинской автономии Махмуд Аббас и ФАТХ не контролируют Газу, где власть принадлежит ХАМАСу – организации, отвергающей мир с Израилем.

Изоляция Газы, осуществляемая Израилем, практически не привела к ослаблению позиций ХАМАСа. Предпринимаемые усилия, особенно президента Египта и короля Саудовской Аравии, по сближению ФАТХа и ХАМАСа оказались пока малопродуктивными. Израиль, несмотря на открыто провозглашенное Кондолизой Райс несогласие, продолжал расширять свои поселения на оккупированном Западном берегу реки Иордан.

И тем не менее кое-какие позитивные подвижки в контактах Ольмерта и Махмуда Аббаса наметились. Администрация Буша проявляла несомненную активность, добиваясь продвижения переговорного процесса. Было ясно, что Буш и его окружение чрезмерно заинтересованы в том, чтобы «компенсировать» иракский провал успехом в израильско-палестинском урегулировании. В решении этой задачи США, с одной стороны, стремились к демонстративному единоличию, а с другой – несомненно, нуждались в международном участии. К. Райс, фактически отодвинув в сторону «квартет»,[55]на создание которого Вашингтон был вынужден согласиться взамен своего неудавшегося монопольного посредничества в палестино-израильском урегулировании, проводила на Ближнем Востоке больше времени, чем затраченное на все остальные визиты. Неслучайно было выбрано место для международной встречи, которую США решили обозначить как начало «финишной прямой» урегулирования, – Аннаполис. Не в Европе, не в Азии, а именно в Соединенных Штатах. Правда, чтобы обеспечить более широкое участие в этой встрече, Райс сказала, что за ней последует встреча в Москве.