Охотники-2. Книга 2. Авантюристы - Лариса Бортникова

— Слышь, Креветка, надо завязывать с этими монастырями, монашками… Вон уже чудится всякое. Мне бы сейчас к Бет, к моим девчонкам! Тебе оно не понять, а я скучаю. Двигать нам с тобой отсюда пора. Ты как думаешь, если наша Маргошка того… скопытится, мы без нее найдем, куда себя приткнуть? Я так думаю — да.

— Плохой больной ханым Маргарит нам много нужный. Очень много нужный. Голова Маргарит есть, — Креветка постучал себя пальцем по лбу.

— У меня, выходит, нет голова, — погрозил пальцем Красавчик. — Вот мне знаешь, что? Вот досадно мне до чертиков, что Ходуля наш кочевряжится! С ним вместе мы бы натворили таких дел!

— Ждать немножко Красавчик бей эфенди, — залился смехом Креветка. — Английский Ходуля много медленно долго думать — потом «да» кивать. Вместе охота ходить.

— Ты бы уже по-человечески научился говорить. «Да кивать», «вместе ходить»… — пожурил Красавчик друга, но тем, что ему только что сказал Креветка, остался доволен. Креветке Генри Баркер верил. Во-первых, потому что он еще ни разу за это время не ошибся. А, во-вторых, потому что карлики, как известно, могут видеть будущее. По крайней мере, так считала Ма. А в таких вещах Генри ей привык доверять.

— Ждать немножко…

— Знаешь, что еще думаю? — Красавчик так бессовестно скучал, так не хотел возвращаться в холодную монастырскую гостиницу, где в квадратной продуваемой сквозняками комнате, кроме него, Ходули и Креветки на постое находилось еще четверо, что готов был сидеть тут до бесконечности и трепаться с лилипутом. По крайней мере, Креветка его понимал и не отделывался короткими предложениями, как Ходуля. — Думаю отдать ему Моржа… Мне он сейчас ни к чему, а Ходуле вроде как трофей. Вроде как не с пустыми руками.

— Не надо… Ждать немножко. Чуть-чуть.

— Или думаю, — Красавчик размышлял вслух, — пусть Марго возьмет у монашки эту свою Гусеницу, сделает с ней, что надо, и пусть тоже Ходуле отдаст. И Бабочку свою… И хрен с ними — ну заберут их себе чертовы англичане, так не кончится же на этом свет! И предметы не кончатся.

Креветка тихо посмеивался.

— Чего ржешь… Ну чего ты все ржешь и скалишься, как нигер? — Красавчик потянулся и крякнул: — Ну, треплюсь я от тоски. Но ведь смотреть на него сил моих никаких нет. Весь измучился. Девчонка эта его еще сильно подкосила. Эх, Креветка, все беды из-за них, из-за девчонок. Ты смотри мне, не вздумай влюбиться — не хватало мне еще тебя потерять. Тоска! Какая ж к шарам собачьим тоска, у Капусты и то веселее было. Там хоть кошки орали. Слушай, брат… А нарой мне, что ли, где-нибудь чистой бумаги — помалюю маленько цацки, чтоб время зря не терять.

Чистый блокнот и карандаш оказались на коленях у Красавчика ровно через секунду после того, как он закончил фразу. Хмыкнув, Генри проверил пальцем грифель, поморщился и провел первую линию. Линия была похожа не то на волну, не то на червя…

— Гусеница… — подсказал Креветка.

— Да зачем?

— Гусеница, — Креветка умел быть настойчивым.

— Уговорил! Поглядим, что там за такая Хранительница Феврония, аболиционисты ее бабушку дери!

* * *

Келарша Феврония вернулась в Топловское в среду, как и было обещано. Об этом Маргарите сообщила все та же курносенькая белица. Забежала в обед и с порога крикнула, не заходя внутрь:

— Матушка Феврония-то надысь приехала. Что ей сказать-то, сестрица? Кому она понадобилась?

— Скажитэ… Скажитэ, что здесь кто-то, кому очень нужна Гусэница.

— Чего? — вылупилась белица, решив, видимо, что странная барынька бредит.

— Скажитэ, что здесь ищэйка… Тот человек, англичанин… которого она отправляла в Москву. Черт вас побэри, просто скажитэ, что ее давно уже ждут! Бэгите же! Что вы тэлитесь, как овца!

От крика Марго белица вздрогнула и припустила прочь, видимо, полностью уверенная, что кто-то здесь сошел с ума. И этот кто-то точно не она. Марго, кряхтя, поднялась, села на кровати, сложив на коленях дрожащие руки. Нужно было срочно послать кого-нибудь за Артуром, но у Марго внезапно закончились все силы и даже крикнуть, чтобы ее услышали в коридоре, не получалось.

— Где он? Где ищейка? Кто вы? Он нашел московские предметы? Забрал? Почему он здесь? Почему еще не в Стамбуле? — стремительная, огромная старуха в коричневом обыкновенном пальто появилась в дверях. — Он давно уже должен был передать предметы своим! Где он?

Это было неожиданно, странно — Марго ждала увидеть монахиню, одетую по правилам в рясу, камилавку и наметку, но перед ней стояла обыкновенная крупнолицая крестьянка, и даже платок был подвязан небрежно, так что из-под него выбивались на лоб седые жесткие волосы.

— Здэсь он… Он здэсь, остановился в лэвом мужском крылэ. Вы хотитэ — пошлитэ сэйчас за ним, он все вам пояснит… Я бы сама сходила, но вот… видите сами. Я нэ здорова.

— Вижу, — келарша, не мигая, уставилась Маргарите прямо в глаза. В сине-зеленые, давным-давно уже окончательно изменившие свой цвет глаза. Спроси кто-нибудь Марго, какие у нее глаза на самом деле, она бы затруднилась вспомнить. — Ты сейчас «под предметом»? Под каким? Давно ли он у тебя?

— Нет. Бабочка. Двэнадцать лет. Мое имя…

— А. Вон ты кто будешь. Знаю я, как твое имя. И как ты Бабочку получила, тоже знаю, — отмахнулась Феврония. — Получила и получила. А что же от меня тебе понадобилось? Какой от меня тебе теперь прок? Соборовать тебя, вроде, еще рано, да и не по должности мне.

— Гусэница, прошу вас, матушка… — внезапно рухнув на колени, Маргарита поползла вперед. Добралась до ног монашки, обхватила их обеими руками, и подняла кверху лицо. — Умоляю. Дайте мне ее. Не навсэгда, на один раз. Клянусь, я вэрну ее вам сразу же. Дайте мне ее. Дайте мне жизнь! Я знаю, на что способен этот прэдмет. Умоляю! Матушка!

— Гусеница? Да погоди ты цапаться мне за пятки, точно юродивая. Откуда ж она у меня? Сроду не водилось… С чего ты это взяла-то, милая? Кто тебе такое только сказал? — недоумение и даже испуг в голосе келарши были таким искренним, что Маргарита застыла, не решаясь ни пошевелить рукой, ни молвить больше ни слова.

Дощатый, струганый пол был так близко, что она различала каждую трещину, и дорожки короеда на сосновых досках, и ржавую шляпку гвоздя.

— А гдэ же тогда она? — выдохнула Маргарита, лишь бы не молчать. Молчание было совсем невыносимым.

— Гусеница чертова не здесь! Нет ее тут ни хрена! Гляди! — Красавчик бесцеремонно ввалился внутрь, размахивая обрывком бумаги. — Ходуля снова облажался! И тебе, подружка, похоже, в самом деле кранты! Опа… Простите, мэм.

* * *

Из прокусанной насквозь губы текла тонкой струйкой кровь. Маргарита вытерла рот и еще раз поднесла к глазам небольшой рисунок, что только что отдал ей Красавчик. Металлическая Гусеница пряталась под воротником очень худого, измученного человека с цепким внимательным взглядом темных глаз. Мужчина сидел возле распахнутого настежь окна, за которым отчетливо виднелся силуэт часовой башни красного кирпича.