Отец моего парня - Сандра Бушар

— Машунь, — шепотом одернул меня мужчина. — Тебе кино вообще не понравилось? Хочешь, я попрошу и другое включат.

Томно вдохнув, я быстро поднялась с места и запрыгнула к нему на колени, крепко обнимая шею. Это казалось чем-то настолько привычным и правильным, что мужчина даже не вздрогнул, а знакомо прижал меня к себе, упираясь подбородном об щеку.

— Нравится, ведмежонок, — Дима привычно зарычал, а я засмеялась. — Просто тут кое-что поинтереснее показывают. Прямо глаз не оторвать…

— Где? — мужчина перевел на меня растерянный взгляд с экрана и ему понадобилось целых десять секунд, чтобы понять, что это комплимент. Самый большой комплимент, который я когда-либо делала мужчине. — Пче-е-елка… А, знаешь, я с тобой полностью согласен!

Это было так глупо… Так нелепо! Как в идиотских любовных комедиях, где от нежностей главных героев хочется блевать три часа над толчком, но… Здесь была реальная жизнь. Реальный мужчина, заставляющий меня пьянеть от одного лишь тембра его голоса. Прикосновения к его коже отзывались электричеством в конечностях, а от улыбки во рту пересыхало.

Уткнувшись коленями в обе стороны от его бедер, я слегка приподнялась над землей и накрыла его губы своими. Нежно, осторожно, словно боясь спугнуть этот неповторимый момент. Дима замер, лишь слегка приоткрыл губы, давая мне карт-бланш для любого маневра. Мой язык осторожно скользнул по подушечкам, затем неторопливо проник внутрь, изучая мужчину заново.

Я не была особо опытна в этих делах, но в этот раз вложила все свои чувства в этот крохотный поцелуй. Все те эмоции, что разрывали мое сердце на две части.

— Машунь, — оторвавшись от меня хрипя, спустя целую вечность, когда на экране шли финальные титры, он удивленно загляну мне в глаза. Расфокусировано и пьяно. — Сколько у тебя было парней, мм?

— Ты же знаешь, — я смущенно отвела взгляд, скрывая досаду. Потому что подумал, что речь идет о моей неопытности, которая бросилась ему в глаза.

— Я о поцелуях, — мужчина поддел мой подбородок, возвращая внимание себе. — Ты целуешься так… Словно их было много. — мои брови удивленно взметнулись ко лбу, а тот, кажется, отступать был не намерен. И выглядел слишком серьезно. — Так сколько, пчелка?

— Начинается… — застонала я, присела на колени Димы, и развернулась к экрану. Благо, он еще потухнуть не успел. — Давай еще раз это кино посмотрим, а? А то я кроме названия ничего не увидела… Все два часа только какого-то депутата передавали…

— М-а-ш-а, — протянул он многозначительно. Нет, ну зачем ему эта информация сдалась? В прокуратуру с ней пойдет донос на меня строчить?

— Вот пристал ведь! Давай, Димочка, лучше о твоих телках поговорим? — совсем как-то не по-доброму сорвалось с губ, хотя я об этом совсем не жалела. — Как думаешь, их было больше ста или меньше? Хм… Я бы, на твоем месте, их перед сном место овец считала. Хотя… Почему «вместо»?

Теплая рука легка мне на живот, а затем совсем бесцеремонно заползла под блузу, выводя узоры вокруг пупка. Даже дышать стало невыносимо, легкие сдавило до боли.

— Мальчики и девочки по-разному устроены, золотце. Я вот могу спать с тем, кого не люблю, а вы – нет. У вас чувства должны быть всегда и везде. — я резко одернула его руку, волком заглядывая в глаза. — «Мог», золотце. «М-О-Г».

— Это все оправдания. Полигамия, моногамии… — голос мой стал непривычно хриплым, низким и тягучим. А все потому, что как-то совсем неожиданно ладонь мужчины спускалась все ниже и ниже… Пока не дошла к краю юбки, теребя боковую змейку.

— Знаешь, Машунь, в чем разница между мужчиной и женщиной? Мужчина, если влюбляется, то спать с другими без чувств уже нет никакого желания. Не получается элементарно. А женщина может любит еще десять мужиков параллельно. — вдруг ошарашил меня мужчина. Я выгнулась, удивленно заглядывая его серьезные глаза. Но, заметив мое внимание, он тут же улыбнулся: — Ну, так сколько? Я ж не отстану. А пытать тебя мне даже нравится!

— Пять, — выпалила я прежде, чем подумала. В голове все еще крутились слова Димы. А не из личного ли опыта пример он привел? Валера мне никогда не рассказывал, какая именно причина развела его родителей. «Захотела свободы» - как-то озвучил Дима в номере отеля…

— Хмм… — он задумчиво почесал подбородок, — А имена знаешь? Фамилии там, адреса… Хотя, фамилии мне будет достаточно, Машунь!

— Достаточно… Для чего, а? Тебе на почту сбросить или на листочке написать? — выгнула бровь вопросительно и этот удивительный человек, судя по задумчивости, принял все за чистую монету. Я даже от смеха прыснула. — Не буду я тебе ничего говорить. Тема закрыта! Все, забудь.

— Ага, забудешь тут! — хохотнул он, но как-то не весело, а нервно скорее. — Меня ж теперь съедает, что где-то по миру ходит пять хмырей, которых ты любила. Так руки и чешутся…

— Во-первых, не пять, а четыре. Или ты себя тоже за хмыря считаешь… Ну и самооценочка, медвежонок! Тебе бы к психологу походить, курсы там какие-то по саморазвитию пройти… — тот ущипнул меня за бок. Я завизжала, но все равно продолжила: — Во-вторых, один из этих «хмырей» твой сын вообще-то! — второй бок пал жертвой его цепких пальчиков. — А, в-третьих, не любила я никого из них. Точно тебе говорю. Легче стало?

— Откуда ты знаешь, что не любила, Машунь? — с интересом, как-то задумчиво просил он и я чуть не ляпнула в сердцах то, что потом обратно не воротишь.

А знала я потому, что впервые за двадцать один год испытала что-то, от чего-то коленки подкашиваются. Что-то пьянящее, безумное и такое неожиданно приятно. То, что питало меня намного больше еды. То, что давало смысл просыпаться по утрам и засыпать по вечерам.

— Просто, — голос осип, — знаю и все… Женская чуйка.

Больше Дима ко мне не приставал, но я знала, что это дело времени. А кино мы второй рай все-таки посмотрели и, как и в первый раз, показывали только одно очень даже симпатичного депутата и его губы… Такие манящие, доводящие до одури.

— Во сколько у тебя завтра самолет? — понуро спросил Дима, неотрывно глядя перед собой на двери общежития. Мне почему-то тоже совсем не весело было.

— Поезд, — поправила его я, — В пять утра. Через сутки буду на месте.

— Охренеть… Двадцать первый век, Машунь, — закатил глаза он, — Ты вообще слышала, что можно не сутки в поезде трястись, а час в воздухе? Ой, стой… Или это экстрим у тебя такой? Так может тогда сразу на роликах поедешь? Или на велосипеде? Я ради такого случая тебе даже его подарю.

— Дим, — настала моя очередь закатывать глаза. — Очень смешно. Ха-ха.

— Нет, ну ты представь, — не унимался этот умник, — Ты, снегопад, минус двадцать и двухколесный друг. Я бы для большего драматизма советский брал, ага. Без шипованной резины.

— Так дешевле! — окунула его в реальность я и Димочка рот прихлопнул. Наверное, выдохся просто. — Мне по студенческому билету вообще копейки выходит, а если акция так вообще…