Халхин-Гол/Номонхан 1939 - Стюарт Голдмен

командование Квантунской Армии точно поняло их и исполнило. Однако встреча с ним в Генштабе прошла не лучшим образом, и у офицеров Генштаба остались сомнения относительно поведения Квантунской Армии.

Эти сомнения оправдались, потому что 22 июля командующий Квантунской Армии генерал Уэда, прислушавшись к советам офицеров своего штаба, решил игнорировать инструкции Генштаба. В Токио узнали об этом только неделю спустя, когда двое офицеров Генштаба, вернувшись из Синцзина, сообщили, что командование Квантунской Армии не намерено следовать инструкциям. Удивительно, но в Генштабе решили просто закрыть глаза на такое неповиновение. Полковник Инада три месяца спустя писал, что это было большой ошибкой с их стороны, и центральным властям следовало заменить недисциплинированных штабных офицеров Квантунской Армии немедленно. Но власти решили подождать, надеясь, как писал Инада, что "холодная осенняя погода охладит эмоции в штабе Квантунской Армии". И снова Генштаб просчитался.

В качестве временной меры 4 августа Генштаб создал внутри Квантунской Армии новую административную единицу, обозначенную как 6-я армия. Командующим 6-й армией был назначен генерал Огису Риппеи, хорошо проявивший себя на китайском фронте, командуя дивизией. 23-я дивизия Комацубары и другие части в районе Номонхана были переведены в подчинение 6-й армии, под командование генерала Огису. Основной задачей 6-й армии была оборона западных границ Маньчжоу-Го, в том числе района Номонхана. Фактически 6-я армия существовала только на бумаге, и кроме маленького штаба в ней ничего не было. Таким образом Генштаб пытался создать более управляемую административную прослойку между штабом Квантунской Армии и районом боевых действий у Номонхана. Генерад Уэда и офицеры его штаба были возмущены таким "вмешательством во внутренние дела" Квантунской Армии, но ничего не могли сделать. Однако они не были обязаны помогать этому вмешательству. За оставшиеся несколько недель до последнего боя генерал Огису и его маленький штаб никак не повлияли на ситуацию в районе Номонхана.

 

 

Августовское наступление Жукова

 

Тем временем европейский политический кризис вокруг германских требований, предъявленных Польше, становился все более напряженным, что было выгодно Советскому Союзу. К первой неделе августа в Кремле поняли, что Англия и Франция соперничают с Германией в попытках добиться альянса с Москвой. Сталин знал, что предстоящая война на западе даст ему свободу действий. В то же время советский шпион в Токио Рихард Зорге сообщал, что военные и политические лидеры Японии пытаются не допустить эскалации Номонханского инцидента в полномасштабную войну. Такое развитие событие придало осторожному советскому диктатору уверенности для проведения крупномасштабной военной операции в Восточной Монголии. В начале августа Сталин отдал приказ о подготовке крупномасштабного наступления для очищения района Номонхана "от японских самураев, напавших на территорию дружественного нам монгольского народа".

Наращивание сил 1-й армейской группы Жукова продолжалось. В июле в ее состав вошли 57-я и 82-я стрелковые дивизии, 6-я танковая бригада, 212-я воздушно-десантная бригада, многочисленные меньшие пехотные, танковые и артиллерийские части и две монгольских кавалерийских дивизии. Советская авиация в районе Номонхана также значительно усилилась. Когда в середине августа сосредоточение сил для наступления было завершено, в распоряжении Жукова была группировка пехоты, эквивалентная четырем дивизиям, при поддержке двух кавалерийских дивизий, 216 артиллерийских орудий, 498 танков и бронеавтомобилей и 581 самолета. Чтобы обеспечить необходимое снабжение для этой группировки, Забайкальский военный округ сосредоточил более 4200 автомобилей, которые перевезли около 55 000 тонн грузов с отдаленной железнодорожной станции Борзя.

Сеть японской агентуры в МНР была слабой, и эту проблему не удалось исправить в течение всего времени Номонханского инцидента. Это, а также ограничение полетов японской авиации над монгольской территорией объясняет, почему японцы не знали о масштабах сосредотачиваемых советских войск. Конечно, им было известно, что какие-то подкрепления поступают к Жукову в Монголию по Транссибирской магистрали, но сколько именно - японцы не знали. В конце июля разведка Квантунской Армии перехватила часть советского радиосообщения, свидетельствовавшего, что советская сторона готовится к проведению наступательной операции в середине августа. Это вызвало беспокойство в штабе Квантунской Армии. Генералы Уэда и Яно полагали, что противник готовится нанести удар через Халху. Первой реакцией Уэды было усилить 23-ю дивизию у Номонхана остальными частями элитной 7-й дивизии. Однако 7-я дивизия была единственным стратегическим резервом Квантунской Армии, и оперативный отдел не рекомендовал отправлять все ее силы на западную границу Маньчжоу-Го, потому что советские войска в Приморье были отмобилизованы, и японцы снова начали опасаться советского удара на востоке Маньчжурии, возможно, в районе Чжангуфэна. Командующий Квантунской Армией снова прислушался к рекомендациям офицеров своего штаба. Главные силы 7-й дивизии остались на ее базе в районе Цицикара, но один ее полк (28-й) все же был направлен в район Номонхана, как и один пехотный батальон из Мукденского гарнизона. Еще раньше, в середине июля, командование Квантунской Армии направило Комацубаре 1160 солдат пополнения для восполнения потерь. Но всех этих подкреплений было едва достаточно даже для восполнения потерь, понесенных войсками Комацубары. На 25 июля эти потери составили 1400 убитых (в том числе 200 офицеров) и 3000 раненых.

Штаб Квантунской Армии приказал Комацубаре занять оборону, окапываться и строить укрепления. Полковник Нумадзаки, командир инженерного полка 23-й дивизии, был недоволен положением тех позиций, которые ему приказали укреплять. Он рекомендовал генералу немного отойти с передовых позиций, чтобы строить укрепления на более выгодной для обороны местности. Но Комацубара отказался отступить с территории, за которую его солдаты пролили столько крови. Комацубара и его офицеры все еще надеялись снова пойти в наступление. В результате японские оборонительные позиции оказались слабее, чем могли бы быть - как и опасался Нумадзаки. Предстоящему наступлению 1-й армейской группы Жукова противостояли в общей сложности менее чем полторы японских дивизии.

Майор Цудзи и его коллеги в оперативном отделе не доверяли разведке Квантунской Армии. Отчасти поэтому Цудзи сам часто летал на авиаразведку. Кроме того, в японской армии считалось общепринятым правилом, что крупномасштабные операции с использованием нескольких дивизий могут проводиться лишь в пределах 200-мильной зоны от крупной базы снабжения, расположенной на железнодорожной линии. За пределами 200 миль от железной дороги такие операции считались логистически невозможными. Так как во всей Квантунской Армии в 1939 было лишь 800 грузовиков, советские грузоперевозки огромных масштабов, в которых были задействованы более 4200 грузовиков, были почти в буквальном смысле невообразимы для японцев. Вследствие этого в штабе Квантунской Армии полагали, что их меры по подготовке к обороне вполне достаточны, на случай, если советское наступление все-таки начнется - в чем японские штабные офицеры сомневались. Если противник все же начнет наступление в районе Номонхана, предполагалось, что он не сможет сосредоточить достаточно сил в этом отдаленном