Козырь в рукаве - Светлана Алешина
Шрифт:
Интервал:
Малейшая деталь могла настолько усилить это Маринкино подозрение, будто мы с Виктором любовники, договорившиеся между собой жестоко дурачить ее, что иногда в разговоре с ней я непроизвольно опускала ту или иную «жгучую» картину нашей с ним трапезы у меня дома или слежки, когда мы плечом к плечу долгие часы высиживали вдвоем в машине.
Маринка и Виктор нравились друг другу, но сложившаяся в их отношениях неопределенная позиция полувздохов-полунамеков не приносила покоя и удовлетворения обоим. Молчание Виктора значительно отягощало положение. Я порой иронизировала над этой «тайной», над этим покровом мечты и робости, который скрывал от глаз окружающих, да и от самих Маринки и Виктора прихотливую динамику их обоюдного влечения. Иногда этот налет непонятности меня раздражал, и все во мне требовало прояснения ситуации. Иногда я сама попадала в напряженное поле их молчаливых отношений и тогда думала, что не так уж плохо иметь такого воздыхателя, держа его все время на расстоянии и в то же время видя каждый день. Подобная интригующая половинчатость могла здорово щекотать нервы и быть отличным стимулом к совместной работе. А мне как руководителю это очень даже на руку!
Но когда изнемогающие Маринкины нервы принимались, словно щупальца, ловить меня и требовать ответа, терпение мое испарялось. Я могла и наорать, и подколоть. Все зависело от настроения.
Через полчаса, когда мы с Виктором пили кофе и беседовали на кухне (слово «беседовали», конечно, употреблено здесь лишь в контексте моего умения расшифровывать кивки и взгляды Виктора), раздался звонок в дверь. Я побежала открывать, но Виктор меня опередил. Он первым вышел в прихожую и, отстранив меня, заглянул в дверной «глазок». Вздох облегчения… Взгляд, полный смущения… Я поняла, за дверью – Маринка.
Виктор открыл дверь. Маринка с нарочито деловым и независимым видом смахивала снежинки с воротника своей расклешенной шубки. Я не стала заострять внимание на том, что снег вот уже дня три как не падал на нашу грешную землю.
– Ну, – строго взглянула она на нас, – что за срочность?
– Проходи, не бойся, – подколола я, – прямо на кухню. Мы там как раз кофе пьем.
– Кофе? – ревниво приподняла брови Маринка.
В ее глазах наше кофепитие, должно быть, выглядело жалким зрелищем. Несмотря на всю свою ревность, она не могла и мысли допустить, что мы нашли с Виктором общий язык, а кофе, приготовленный не лично ею, был для нее чем-то почти неправдоподобным.
Виктор помог ей снять шубу.
– А что это натоптано так? – удивилась она.
– Скоро узнаешь, – таинственно пообещала я, оттесняя ее из коридора на кухню.
– Может, мне для начала душ принять?
Все-таки приготовила шпильку! Я изобразила на лице улыбчивое добродушие, Виктор отреагировал слабой, как луч осеннего солнца, усмешкой.
– Ну зачем ты так? – с наигранной обидой посмотрела я на подругу. – Мы бы и рады оставить банные процедуры на вечер, – ехидно улыбнулась я, – но обстоятельства оказались сильнее нас.
– Сильнее? – с нажимом переспросила она.
– Тащить на себе раненого мужика, поверь, не то же самое, что в санатории отдыхать, – насмешливо, но уже с затаенным раздражением сказала я.
– А-а, – с фальшивым сочувствием протянула Маринка, – ну ладно, где ваш кофе?
Она спросила это таким высокомерно-пренебрежительным тоном, каким, наверное, опытный дипломированный хирург интересуется самочувствием больного, прооперированного не самым блестящим его учеником.
Маринка критическим взором оглядела стоявшие на столе тарелки и чашки и, закатав рукава, принялась собирать их в раковину.
– Там в морозилке антрекоты есть, – елейным голоском сказала я, – а…
– Бойкова, я все знаю! – коротко ответила моя ответственная секретарша.
Приготовив обед и по новой сварив кофе, Маринка, не теряя сосредоточенного достоинства первых минут, пригласила нас, читающих подле нее прессу, к столу.
– Нет ничего лучше жареного мяса, – в запале бросила я.
– При условии, что пожарено оно как следует! – уточнила Маринка.
– Марин, да брось ты! Мы тебе тут такой подарочек приготовили! – засмеялась я.
– Даже не догадываюсь, – обиженным тоном произнесла она, – так вы говорите, что чуть под трамвай не угодили?
– Да, да, чуть… – улыбнулась я Виктору, – а тот, ну, этот, из «копейки», угодил…
– Теперь, наверное, милиция в больницу нагрянет. Врачи же обязаны сообщать о таких случаях.
– Не нагрянет, – спокойно возразила я.
– Это почему же? – недоверчиво посмотрела на меня Маринка.
– Потому что у меня там знакомая работает, Логинова Елена, – объяснила я.
– Это ничего не значит, – фыркнула Маринка, – она что, тебе пообещала?
– О нашем посещении больницы знаем только мы с Виктором, Ленка да еще бессознательный Лютиков, – шутливо сказала я.
– Как так? – ничего не поняла Маринка.
– Прости, Маринусь, я не сказала тебе всей страшной правды, – сообщила я с жалобной гримасой, – Лютикова там никто не видел.
– Но он же там! – воскликнула, не выдержав, Маринка. – Что вы меня дурачите? И зачем вам потребовалось мое здесь присутствие? Обед приготовить?
Мне хотелось сказать: «Кофе сварить», но я не стала испытывать на прочность Маринкины нервы, которые и без того натянуты как тетива.
– Лютиков у нас, тут, – с идиотской улыбкой вымолвила я.
– А я-то думаю, чьи это башмаки грязные в прихожей и пальто… Сразу почувствовала, что-то здесь не так, – заулыбалась Маринка. – Это вы что же, – страшная догадка заставила ее выразительное лицо скривиться, – хотите повесить на меня этого «бессознательного»? Почему вы его не оставили в больнице?
– Вопрос излишний и глупый, – коротко ответила я, – побудешь сестрой милосердия. Это решено абсолютным большинством.
– А вы-ы? – заныла она.
– В редакцию, а потом в больницу.
– Зачем?
– Военная тайна, – рассмеялась я, – не волнуйся, тебе понравится.
– А вдруг он в сознание придет?
– Дашь ему обезболивающее, – деловито сказала я, – аптечка знаешь где? Там новокаин.
– Но я не умею уколы делать! – испугалась Маринка.
– Новокаин можно и пить. С ампулой справиться сможешь?
Маринка угрюмо молчала.
– Ты иди погляди, красавец какой!
Выпив кофе, мы стали собираться, а Маринка пошла «познакомиться» со своим подопечным.
– Бледный-то какой, – сделала она жалостливое лицо.
– Жить будет, – бодро сказала я, обуваясь в прихожей.
Маринка вышла нас проводить.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!