Золотая жила - Джулия Кэмерон

Услышав его, Мэттью остолбенел. Он понял, что его жизнь состояла из двух отдельных частей — учителя и исполнителя. Кроме того, он осознал, что "обучая чему-либо других людей, выставлять напоказ собственные умения и хвастаться ими было бы просто неприлично".

А как насчет музыки?

Я понял, что совсем застрял в музыке, потому что пытался что-то доказать. В ней было слишком много эго. Я не освободил ей путь.

Если мы требуем, чтобы все, что мы создаем, интересовало и развлекало, чтобы мы никогда не скучали сами и не заставляли скучать других, в нашем творчестве слишком много эго. Мы слишком сильно хотим, чтобы нас замечали (а не ценили, а это не то же самое).

Ну конечно, мы хотим быть особенными! В нашем обществе сплошь и рядом подчеркивается, как важно быть важным. Мы путешествуем первым классом, бизнес- или эконом-классом. Среди нас есть высокопоставленные лица, перед которыми расстилают красную дорожку, а есть простые туристы. Наши кредитные карточки бывают золотыми и платиновыми. Везде своя иерархия.

Нигде это не проявляется так ярко, как в бизнесе, связанном с искусством. Если в искусстве самое главное — быть важным, зачем нам тратить время на дурацкие каракули, которые нам так нравятся, — надо создавать важные, солидные произведения. Музыка непременно должна нести в себе Серьезное Послание. Литература непременно должна быть С Глубоким Смыслом.

Довольно скоро вся эта важность ужасно надоедает. Она заставляет нас творить в неких известных и одобренных рамках. Быть важным — это дело эго. Быть развитым творчески — души и сердца. Искусство, созданное одним только умом, может быть блестящим, ослепительным и важным, но оно не сумеет объединить людей. Вместо того чтобы общаться со слушателем, читателем или зрителем, оно требует восхищения. Сотнями мелких штрихов оно вновь возвращает нас к иерархии: "Любуйся мною. Видишь, сколько в мне глубины, скрупулезности, какое я особенное?"

Быть уникальным, как все мы, вовсе не то же самое, что быть эксклюзивным, с запашком важничанья. Эго любит выделяться, и это ставит нас в сомнительное положение.

Именно здесь полезно провести грань.

Очень часто студенты беспокоятся, что их работы окажутся недостаточно особенными, недостаточно самобытными. Тогда я еще раз подчеркиваю, что слово "самобытный" состоит из слов "сам" и "быть". Я прошу их не забывать, что их произведения проходят сквозь них как будто сквозь призму и окрашиваются в их цвета — таким образом они и становятся самобытными.

— Но об этом уже писали до меня! — хнычут они, не желая понять, что обо всем в жизни уже писали, рисовали и снимали кино — о рождении и смерти, о потерях и о любви.

Да, и если они постараются, то еще раз об этом напишут.

ЗАДАНИЯ

1. Cделайте что-нибудь, что уже было сделано до вас. Возможно, некоторые из вас помнят, что художник Джим Дин сделал с обыкновенными разноцветными сердцами одинакового размера и формы. Он заставил нас посмотреть на них и понять их по-новому, пользуясь их сходством, чтобы подчеркнуть различия, раскрашивая их в яркие радужные тона. Многие искушенные коллекционеры были в восторге от его работ. Мы возьмем с него пример и попытаемся создать что-нибудь подобное.

Для этого задания я предлагаю использовать акварель и простые формочки для печенья — сердечки, цветочки, звездочки. Нарисуйте с помощью формочек побольше картинок и раскрасьте любыми цветами, которые вам симпатичны. Заполните сердечками и звездочками несколько альбомных листов. А потом спросите себя: "Ну и что, что кто-то уже раньше это сделал, разве мне не было весело?"

2. Ура! Теперь сделайте что-нибудь необычное. Мы часто замечаем, что каждая снежинка уникальна. У вас есть возможность себе это доказать. Наверное, моя мама чувствовала, что ее семерым детям неплохо было бы об этом помнить, потому что давала нам такое задание каждый год под Рождество. С ним связаны одни из моих самых счастливых детских воспоминаний — ведь я сама, с помощью одних лишь ножниц и бумаги, могла творить чудеса. Делается это так:

Возьмите квадратный лист бумаги. Сложите его пополам горизонтально. Придержите листок посреди этой горизонтальной линии и сложите две половинки вовнутрь по диагонали, чтобы получилась пирамидка. Переверните ее и обрежьте лишние углы сверху. (Не волнуйтесь, вы их увидите.) Теперь у вас получился треугольник. Сложите его пополам вдоль. (Вы делаете снежинку.) Острыми ножницами вырежьте выемки, зазубринки, точки и круги. Осторожно разверните.

Сделайте шесть таких снежинок. Они хорошо смотрятся на оконном стекле на кухне и в ванной.

Времени полно.

"Что вы имеете в виду, как это полно? Его никогда не хватает. Времени вообще нет".

Если мы верим, что времени у нас нет, именно это мы и испытываем. Все мы знаем, что время — удивительно гибкая субстанция. Иногда дни мелькают очень быстро, а иногда минуты тянутся бесконечно. Нам нравится притворяться, что время от нас не зависит, но очень часто это не так.

Многие из вас, наверное, слышали, что композиторы обычно живут дольше остальных людей. Я считаю, это потому, что они постоянно играют со временем. Музыка — это математика времени. Композитор смотрит на музыкальный размер и спрашивает себя: "Заполнить мне его маленькими короткими нотками или долгими, растянутыми, как будто потягивается кошка?" Композитор знает, что один и тот же промежуток времени можно пережить по-разному — в спешке и под давлением, медлительно и томно, свободно или напряженно.

Наша жизнь — это музыка. Ее движение определяется тем, как мы пользуемся временем — и как его воспринимаем. Как и композитор, который включает в одно музыкальное произведение различные темпы, мы также способны встроить различные темпы в свой день. Паузы (в музыкальном смысле) не должны быть длинными, чтобы подарить нам ощущение роскоши и свободы. Если иногда останавливаться, чтобы прислушаться, как мы себя чувствуем и что лучше всего делать дальше, то нам уже не будет казаться, что жизнь постоянно уносится от нас сломя голову, в темпе престиссимо.

Мистики в течение многих веков твердили нам, что время относительно. То же самое говорил Эйнштейн и другие современные физики научным языком, который нам, современным людям, ближе языка эзотерики. Прямо "сейчас" у нас всегда полно времени. Сосредоточившись на каждом мгновении "сейчас" — как будто проигрывая отдельно каждую музыкальную ноту, — мы способны проживать дни, как бы они не были забиты делами, с ощущением, что времени не существует. Именно этого мы и стремимся достичь: чувства, что мы "все успеваем".

Слишком часто нам кажется обратное, что мы все время опаздываем. Нам хочется лететь вперед. Хочется сделать больше, когда мы уже и без того устали. Тогда мы говорим, что "времени не хватает". Так происходит потому, что мы не властны над собственным временем. И не пытаемся им управлять. Поэтому нам и кажется, что оно нам не принадлежит.

"А разве это возможно?" — начнете спорить вы, вспоминая семью, обязательства, обещания. И вполне оправданно. Я всего лишь говорю о том, что всегда находится какое-нибудь прекрасное оправдание, почему наше время нам не принадлежит. Мы всегда должны что-то делать — и обычно это что-то бывает для кого-то еще.