Взорванный плацдарм. Реквием Двести сорок пятому полку - Валерий Киселев

А у нас тем временем – своя война… Каждую ночь то первый, то второй взвод воевали. Духи подбирались к палаткам, вот и отбивались. Снайпер по нам стрелял. Мы с Ромкой Жулановым, как «комоды», заступали на охрану взвода с трех до шести утра. Сидим у костра, над ухом свист пули. Если ее слышишь, значит, мимо. Находили потом следы обуви 37-го размера. По-любому – или подросток, или баба. Скорее всего, второе. Звука выстрела не слышим. Значит, с ПБС (прибор бесшумной стрельбы. – Авт.) работает. Вторая рота, помню, в это время заняла позиции впереди под горой. Вот им, наверное, было тяжелей всего.

Из Журнала боевых действий

12 марта

В 10.30 личный состав 1-го взвода 1-й роты заметил группу боевиков, двигающихся в направлении южной окраины Мартан-Чу. Немедленно был открыт огонь по противнику. В ходе перестрелки погиб рядовой-контрактник Жуланов. В 11.15, по предварительным данным, силы противника составляли до 60 человек, однако на прорыв пошли до 10 человек. В 13.15 подорвался на мине рядовой-контрактник Семушкин А.В. из 2-й роты.

Разведгруппа разведроты в 13.20 начала движение в указанную НШ точку для усиления левого фланга ВМГ. В 14.15 командир 1-й роты доложил, что у противника имеется 3 человека убитыми. Получив команду на их транспортировку на КП полка, приступил к осмотру и доставке. Бой продолжался. Противник силами до 7 человек прошел в Мартан-Чу. Часть группы, ведя огонь, продвигалась к южной окраине Танги-Чу. Командир 3-й роты заметил, как несколько человек, погрузившись в подошедшую машину, направились на ней в крайние дома Танги-Чу. Открыв огонь из пулеметов, 3-я рота не дала возможности доехать противнику до села. При этом 3 человека были ранены и начали отход. Артдивизион осуществлял ведение огня по вызову, не давая возможности противнику пройти ему в Мартан-Чу.

В 16.30 найдены 3 убитых противника, при них находилось 2 «АК-74» и «РПГ-2», один из них оказался наемником и два чеченца из Алхан-Юрта. Командир 1-й роты доложил, что у него имеется раненый боевик-пулеметчик и что он скоро скончается. При осмотре документов убитых боевиков выяснилось, что наемник прибыл на территорию Чечни из Австралии через Малайзию и Грузию, а в Грузию он прибыл на автомашине из Стамбула. При наемнике находился приемо-передатчик. К 17.00 командиром 1-го батальона было выставлено отделение снайперов.

В ночь с 11 на 12 марта сгорела еще 1 палатка от осветительной ракеты. Было уничтожено все имущество в палатке.

При сопровождении колонны водитель автомобиля «Урал» не справился с управлением, и машина съехала в кювет, при этом был поврежден водяной радиатор и 7 шприц-тюбиков промедола.

«Посмотрел на него последний раз…»

Андрей Актаев, контрактник:

– Март был самым тяжелым временем для нашей роты: слишком большой участок контролировали. Командир роты от нас забрал первое отделение механов и расположился внизу, у подножия горы. Там оборудовал позиции. Каждый день большая часть взводов спускалась вниз рыть окопы. Что за глупость, я до сих пор понять не могу. На позициях оставалось по два-три человека. Если бы духи знали, то могли бы практически сразу занять господствующие высоты. О потерях, которые могли быть, я уж не говорю. Мы-то ладно, а вот первый и второй взводы днем копают, а ночью бодаются с боевиками.

Ротный сформировал отделение снайперов, поставил их на высоту, ближнюю к селу.

Во второй взвод дали двоих саперов. Поставили они пару «монок» на растяжку. С утра после перестрелки пошли смотреть. Один из них снял растяжку, свою или не свою – сказать не могу, но ногу одному из них по колено оторвало. Мы ему промедол вкалывали, когда ребята его через нас проносили. Из первого взвода парень в ночном бою получил ранение в ногу.

Двенадцатого марта ночью я с Романом Жулановым, как обычно, заступили в караул с трех до шести утра. Сидели у костра, он рассказывал, как был миротворцем в Таджикистане. С начала второй кампании Роман воевал в 752-м полку, разорвал контракт, по какой причине – я не спрашивал. Дома побыл месяц, приехал уже к нам.

В шесть утра разбудили смену и улеглись спать. Часов в 10 забегает в нашу землянку контрактник, мы его Вжиком звали, и кричит: «Духи! Их взводник держит!» Получилось так, что с утра из первого взвода проходили ребята вниз окопы рыть, они-то и сказали, что чуть выше наших позиций тропинку, по которой они шли, как будто бы кто-то подмел.

Взводник взял Вжика и пошел проверять. Метрах в 70 от наших позиций в ложбине расположились боевики. Взводник завязал бой, а Вжику велел бежать за взводом. Похватали разгрузки, оружие и бегом туда. Нас человек десять было, их примерно столько же. Но у нас выигрышная позиция: мы наверху.

Завязался бой. Ромка выдвинулся немного вперед. Около пенька он вел огонь по боевикам. Те, отстреливаясь, перебежками от дерева к дереву начали отходить в сторону села. Взводный мне приказывает: «Давай вниз, до ротного, ты знаешь, где растяжки».

А боевики отходят как раз на тропинку, которая идет вниз и по которой мы ходили.

В то же время, увидев, что Ромка лежит у пенька и не стреляет, взводный кричит: «Выносите раненого!» Я в это время уже бежал вниз. Как скатился с горы, где на заднице, где на брюхе – помню смутно.

Спустился, прибежал к ротному. Тот о прорыве боевиков уже знал. Старшина с несколькими бойцами начали подниматься и наткнулись на боевиков. Завязали бой. Духи отступили и поперлись на высоту, где стояло отделение снайперов. Там ребята их встретили: двоих сожгли из «Шмеля», одного сняли из «СВД».

Я взял батареи к радиостанции и с пареньком из первого взвода начали подниматься обратно. Поднялись. Бой уже закончился. Ромка лежит на плащ-палатке, укрытый другой. Тут я и понял, что Ромки – все, нет. Отогнул плащ-палатку, посмотрел на него последний раз. Ничего не изуродовано, только затылок весь в крови.

Уже потом, как приехал домой, ездил к нему на могилу. Разговаривал с матерью, его старшей сестрой, младшим братом. Говорили, что когда привезли, то на лице у него только одна дырочка была над бровью. Может быть, снайпер стрелял. На шальную пулю не похоже.

В тот же день, ближе к вечеру, ребята из первого взвода доволокли до нас на плащ-палатке раненого боевика. Тот был без сознания, да и признаков жизни не подавал. Мы его вниз спускали. Запомнилось, что он был весь исхудавший – кожа да кости. Раньше смотришь на фотки боевиков, которые находили, так там такие кабаны были… Видать, неслабо мы их в горах зажали, что они даже питаться нормально не могли. После этого боестолкновения вниз копать окопы ротному больше никого не отправляли. Пошла, видно, наука на пользу. Тем более, что чуть позже был еще один «двухсотый» во втором взводе…

Александр Шмелев:

– После Грозного в полку всю разведку поменяли, они убили кого-то не того, на каких-то действиях, и всю роту домой отправили. Две недели всего воевали парни в том составе. В разведке текучка была очень большая.

Однажды, числа не помню, было лунное затмение. Я по рации дал свои координаты, минометному расчету сначала Танги-Чу осветить. «Мы не можем, у нас заряды отсырели». Связываюсь с артполком. «Для нас это слишком близко». Вот и все… Я тогда осветил селение своими ракетами, и надо было слышать, что там творилось. Я по ним из «Утеса», страшные пули из него вылетают… Видел, как боевики бежали из села…