Сиреневый туман - Владимир Колычев

– Ну и зачем девчонку совратил? – глядя на живчика, сурово спросил Серега.

– Я… Я не… Она сама…

– Кто сама? Вика тебе сама дала?.. Ты что, мою бабу за конченую тварь держишь? Да я тебя, падлу! Серега убрал пистолет, схватил парня за уши, оторвал от земли и коленкой врезал ему по яйцам. Бедолага заскулил, как подраненная шавка, и снова начал греть снег своей задницей.

– Ну так че, спрашиваю, зачем девчонку совратил?

– Она… Она красивая…

– Ух ты, а я, бляха-муха, этого не знал!.. Запомни, козел, никто не имеет права наставлять мне рога, ты меня понял!

– А-а… Я больше не буду…

– Конечно, не будешь. Я тебя щас пристрелю и подснежником сделаю… А по весне снег растает. И одним трупом в ментовской сводке станет больше…

– Не надо… Ну пожалуйста, не надо… – скулил очкарик.

– Как это не надо, если надо. Меня пацаны не поймут, если я тебе башку не оторву… Да ты сам поставь себя на мое место. Что бы ты сделал, если бы я трахнул твою жену?

– У меня нет жены…

– Э-э, да ты, в натуре, кобель паршивый. Своей жены нет, так ты чужих портишь. Да, не жилец ты на этом свете…

– Я… Я больше не буду… Пощадите!

– Ух ты как заговорил. Пощадить его… А ты меня щадил?.. Слушай, фраерок, а ведь Вика мне не жена. Не-а, не жена… Она свободная женщина. Ну да, свободная. И ты свободный… Слушай, так ты жениться на ней хочешь! Блин, и как я сразу-то не догадался?.. Жениться на ней хочешь?

– Н-нет…

– Врешь, что не хочешь. Хочешь!.. Сам говорил, что Вика красивая. Если ты так говорил, значит, в нее влюбился. А если влюбился, значит, играть свадебку… И мне западло не будет, что Вика мне со своим мужем изменяла. Ты-то, Жорик, как думаешь?

– Все правильно, Серега. Вика тебе изменять никак не может. Ты не тот человек, которому изменять можно… Но если она спит с собственным мужем, тогда базара нет. Ни одна падла не ткнет в тебя пальцем, не скажет, что какая-то гнойная вошь рога тебе наставила. Да и вошь эту давить не надо. Пусть живет… Но если он не хочет на Вике жениться, то придется его в расход пустить. Твой позор только кровью смывается…

Жорик понял все правильно. И его подыгрыш окончательно сломал очкарика.

– Я… Я все понял… – заскулил он. – Я готов… Я готов жениться на Вике…

– Свое «готов» засунь себе в одно место, – нагнетал жуть Серега. – Ты не готов, а ты женишься на Вике. И месяц тебе сроку… Знаешь, почему месяц? Потому что через месяц Викино заявление будет недействительно. Ты не думай, я не про загс говорю. Я про ментовку говорю. Если ты меня кинешь, то Вика заяву в ментовку бросит. Так, мол, и так, попросила я одного гада к дому меня подвезти, а он меня в лес повез, тыры-пыры в растопыре. Короче, изнасилование… Ты, я вижу, мальчик небедный. От предъявы ментовской откупишься. Но неделю в СИЗО посидишь. А знаешь, что с тобой за эту неделю случится? Сам Викой станешь, понял? Вся камера на тебе женится… Ты понял, о чем я говорю?

– Н-нет… Н-не совсем…

– Ничего, как петушить начнут, так и узнаешь… Но я думаю, до этого дело не дойдет. Ты нормально женишься на Вике. И будешь пахать ее в своей машине на законном основании… Ну так че, мы тебя сосватали, да?

– Да.

– Ну и славненько… Ты сейчас давай домой поезжай. А мы Вику с собой заберем. На экспертизу ее отвезем. Ну, чтобы засвидетельствовать, как ты с ней обращался. Сам должен понимать, что в деле об изнасиловании – доказательная база прежде всего… Ну все, давай поднимайся, Кощей ты Бессмертный. А то отморозишь свое бессмертие – детей не будет. Или ты думаешь, что я тебе с детьми помогу? Нет, братан, ошибаешься, я чужих жен не оплодотворяю…

Очкарик быстро оделся, прыгнул в свою «Волгу» – и наутек. Вика, уже одетая, направилась к «шестерке».

– Куда? – одернул ее Серега. – Тебе в машину нельзя. У тебя в машинах матка беситься начинает. Еще на нас с Жориком полезешь. А ты уже, считай, чужая жена. Тебе мужу изменять нельзя…

– Се-ережа-а! – взвыла Вика. – Прости-и!

Это был глас вопиющей в пустынном снежном лесу. Серега не собирался прощать свою бывшую подругу. Это уже отрезанный ломоть.

Серега поехал в город на машине, Вика же отправилась туда пешком.

– Ничего, тут до трассы и километра не будет, – успокаивал он себя. – Дойдет, не окочурится. А на трассе тачку поймает. Натурой расплатится, ей не привыкать…

На душе саднила открытая рана. Но Серега уже знал, что скоро от нее не останется ни следа. Все-таки Вика не та женщина, из-за которой можно страдать. Стелла – другое дело. Он продолжал ее любить. И наверное, будет любить ее всю свою жизнь. А всякие Вики будут в его жизни чем-то приходяще-уходящим…

– Жорик, ты бы пробил насчет этого очкарика. Кто такой, чем занимается…

– Серега, ты сейчас вел себя как настоящий бандитский авторитет, – усмехнулся Жорик. – Круто ты этого придурка развел. И правильно сделал, что на Вике женил. Пусть отвечает за свою штучку-дрючку… Только я не понял, зачем его пробивать? Ты что, хочешь на бабки его дербануть?

– Ну, во-первых, ты и сам базаришь, как тот бандюган. А во-вторых, что нам стоит на него наехать? Да если надо будет, мы с твоими орлами полгорода под себя поставим. Бабок будет завались… Да ты расслабься, Жорик, шучу я. Рэкет – не по моей части. Мне и без криминала зашибись… Хотя без криминала, конечно, нельзя. Кстати, не знаю, как ты, а у меня на сегодня конкретная делюга намечается. Чисто криминал…

– Ты что удумал? – насторожился Жорик.

– Видишь ли, братан, проституция – явление противоправное. И если ты снимаешь путану, то как бы вступаешь в конфликт с законом… Короче, я гульнуть сегодня собираюсь. Сначала в кабак, там берем проституток – и к нам в баньку. Мы что, зря баньку на базе отгрохали? Ни разу телок туда не водили. Безобразие, в натуре…

– Слышь, а это идея! – взбудораженно почесал затылок Жорик. – А чего не оттопыриться, если жизнь такая?.. Я вот думаю: а что, если Иришка мне тоже изменяла? Кстати, надо будет Вику на это дело крутануть. Без рук, само собой. Чисто по душам поговорим. Заодно и насчет очкарика узнаю…

– Короче, трави базар. Едем сейчас на базу, садимся в мою тачку и в «Евразию»…

– Ага, галопом по Европам.

– Вот-вот, в Рот-тердам через Попен-гаген!

Серега хотел пить и веселиться. В конце концов, он свободный человек. И он вправе послать на три буквы свою потаскуху-любовницу и найти забвение в объятиях профессиональной шлюхи. К тому же он собирается гулять не на чужие, а на свои, потом заработанные деньги.

В «Евразии» они были в семь часов вечера. Все еще только начиналось, и свободных девочек хватало – было из чего выбирать.

Но выбирать не пришлось. Не успел Серега пропустить с Жориком по рюмашке, как из ресторанного полумрака нарисовалась ярко накрашенная мамзель в парике, в умопомрачительно короткой юбочке и сапогах-ботфортах на длинном каблуке. И дураку было бы ясно, что это за особь. Серега не очень удивился, когда она опустилась за их столик. Но был слегка ошеломлен, когда девка обратилась к нему по имени: