Дьявол из Саксон-Уолл. Поспеши, смерть! - Глэдис Митчелл

Огонь не причинил строениям серьезного вреда. Когда пожар был потушен, они потратили еще час, убирая сухие сучья и охапки хвороста, которыми селяне обложили дом. Колодец был засыпан всевозможным хламом, но, к счастью, одним из первых попавших в него предметов оказалось старое решето, оно застряло между стенок и держало на себе большую часть брошенного в воду груза.

— Повезло, — пробормотал Джонс.

Миссис Брэдли издала смешок:

— Это не везение, а предусмотрительность.

— Но ведь вы не знали, что они забросают мусором колодец?

— Знала. У них есть вода в Неот-Хаусе. Я попросила Нао заранее завалить колодец, чтобы туда не попала какая-нибудь дрянь. И теперь любая пакость, которую им захочется в него швырнуть, ляжет поверх нашего тщательно отобранного мусора, что вы, собственно, и видите.

Джонс, стерший с себя последние следы краски, вдруг спросил:

— Хэллем, а что в действительности произошло в ночь убийства?

— Я отправился в Неот-Хаус, чтобы попросить нового владельца снабжать местных жителей водой, если дело станет совсем плохо. Сел на велосипед и приехал в усадьбу примерно без четверти десять. Миссис Теббаттс сказала, что Миддлтон редко ложится спать раньше полуночи и не любит, когда его беспокоят днем. Велосипед я оставил у дома и позвонил в дверь. Ее открыл Теббаттс. Он провел в меня в какую-то уютную комнатку и попросил подождать, а еще через четверть часа пришла миссис Теббаттс и сообщила, что хозяин дома не намерен принять меня, однако готов выполнить мою просьбу насчет воды. Не успела она уйти, как в дверь просунул голову Том Теббаттс и сказал, что я должен как можно скорее уходить, поскольку мне грозит смертельная опасность.

— Господи Иисусе! — воскликнула миссис Брэдли.

— Я решил, что Том спятил, но делать мне в поместье было нечего, поэтому я покатил на велосипеде к дому. Неожиданно за спиной у меня раздался дикий шум. Честно говоря, я испугался и запаниковал. Моя нервная система… Впрочем, к чему эти объяснения. В общем, вместо того чтобы оценить ситуацию и принять правильное решение, я закрутил педалями и помчался прямо по лужайке с такой скоростью, что ветер свистел в ушах. Что это был за шум и почему меня преследовали, я не понял. Никто, кроме миссис Теббаттс, не знал, что я собираюсь вечером в Неот-Хаус, а в компании, которая за мной гналась, было человек пять-шесть, не меньше, включая женщин. Вы не представляете, что я тогда почувствовал, а когда вдогонку полетели камни…

— Вот как вы повредили голову! — воскликнул Джонс.

— Если бы я не сбежал как заяц, то, вероятно, спас бы того несчастного в особняке. Да помилует его Господь!

Миссис Брэдли повернулась к Джонсу:

— Вам не приходило в голову, друг мой, что в данном деле есть еще одна странная и загадочная деталь?

— Вы о чем?

— Где сейчас Теббаттс?

— В Неот-Хаусе. Лежит в постели.

— Вы уверены? — спросила миссис Брэдли и, состроив зверскую гримасу, добавила: — Не люблю азартные игры, но готова поставить пятьдесят тысяч фунтов на то, что в Неот-Хаусе его нет.

— Вчера его навещал доктор.

— Он навещал не Теббаттса.

— Вы не сумеете доказать это!

— А вы заметили, как все заросло в саду викария? — небрежно произнесла она. — Может, нужно обратиться к Бердси? В любом случае, когда Том Теббаттс прорвется в комнату, где якобы лежит его больной отец, и сообщит мне, что отца там нет, я обращусь в полицию с требованием обыскать дом. И если Теббаттс так и не найдется, буду настаивать на эксгумации и вторичном опознании тела Миддлтона.

— Вы же не хотите сказать…

— Именно это я и хочу сказать!

— Я совсем запутался, — признался Хэллем. — Но все-таки хочу задать вопрос. Вы намекаете, что на самом деле убили Теббаттса, а не Миддлтона? Как такое могло случиться?

— Из-за шантажа, конечно, — проговорил Джонс. — Подождите, Хэллем! Тут что-то не сходится. В тот вечер я приходил к вам в половине десятого, чтобы обсудить свой визит к доктору Кревистеру. Помните, у вас тогда была жуткая невралгия?

Внезапно он замолчал и замер, прислушиваясь. Со стороны руин доносился какой-то шум.

— Давайте сходим и посмотрим, что там происходит, — предложил Джонс.

— Наверняка какое-нибудь непотребство, — буркнул Хэллем.

Оба встали, словно по команде, и направились к двери.

— Стоп! — воскликнула миссис Брэдли. — Сейчас вы ничем не можете помочь, лишь навредите.

— Но они явно что-то затеяли, а люди это бессердечные, — возразил Хэллем.

— Сидите тихо, — распорядилась она. — Если пойдете туда, сломаете себе шею. Там и так опасное место, а уж теперь — особенно.

— О чем вы говорите? — спросил Хэллем, побледнев.

Джонс почувствовал, что его начинает трясти нервная дрожь.

— Нет, я должен идти, — упрямо сказал викарий. — Там кого-то убивают. А куда пропал Нао?

— Скоро мы узнаем, действительно ли они похоронили Теббаттса, — пообещала миссис Брэдли. — На главного констебля сильно надавили, чтобы он занялся эксгумацией.

Джонс был доволен, а Хэллем встревожился.

— Надеюсь, они не испортят церковный двор?

— Странно, с чего они так там расшумелись? — спросил Джонс, чтобы сменить тему.

Это вызвало оживленный спор, который затянулся до восхода солнца. Наконец Джонс, стоявший у окна, призвал к молчанию.

— Вижу, сюда движется делегация, наверное, за водой, — сообщил он.

Нехватка воды в деревне становилась все острее. Даже водоем для сбора росы на Гутрум-Даун превратился просто в лужу с жидкой глиной, а деревенские насосы давно сломались. Большинство местных ходили за водой в трактир «Долговязый парень» или Неот-Хаус. Раз в неделю приезжал грузовик из Стаухолла, и сельчане покупали воду. Но она быстро заканчивалась, а ждать целую неделю было долго.

Кроме того, в воде нуждались не только люди, но и животные. Луговая зелень, спелые хлеба, листва деревьев, уже сыпавшаяся с веток, несмотря на середину лета, — все это сохло и умирало под ярким, неистощимым и беспощадным солнцем.

Когда процессия приблизилась к воротам дома, Джонс высунулся из окна. В правой руке он сжимал маленький автоматический пистолет, в левой — белый носовой платок. Под его насмешливым взглядом люди постепенно замедлили шаги и остановились. Для делегации их, пожалуй, было многовато. Все смотрели на пистолет писателя. Слышались тихая возня и шушукание: никому не хотелось выходить вперед.