Ведьмина звезда. Дракон Памяти - Елизавета Дворецкая

Хагир вынул Дракон Памяти из мешка, наклонился, зачерпнул им воды из родника. Кубок мгновенно стал холодным, как лед. Краем глаза он заметил, что ведьма смотрит, как зачарованная, ее лицо стало простым, почти бессмысленным. Хагир поднял кубок. Прозрачная вода в нем забурлила: руна «науд» на дне давала о себе знать. А потом из кубка вырвалось белое сияние. Хагир держал кубок, как горящий факел, и над пастью серебряного дракона рвалось вверх, плясало и искрилось беловато-серебряное пламя. Лицо Хагира окатывали волны холодного свежего воздуха – это белое пламя было ледяным. Ведьма стала медленно отползать назад, точно забыла, как можно встать на ноги и идти, лицо ее из удивленного стало испуганным. А Хагир вдруг почувствовал себя сильным, свободным, уверенным – снова ощутил себя человеком, неподвластным великаньим чарам.

Серебряное пламя опало, кубок был пуст. Дагейда сидела на земле и смотрела только на него. Она была так поглощена кубком, что самого Хагира не замечала, словно он был лишь столом, на котором стоял Дракон Памяти. Хагиру вспомнился еще один, очень похожий взгляд. Та женщина, которую они видели в усадьбе Вебранда и которая потом оказалась Даллой дочерью Бергтора, смотрела на серебряного дракона в его руках точно так же.

– Твое пиво для моего кубка слабовато! – насмешливо сказал Хагир Дагейде. – Нет ли чего-нибудь покрепче?

Дагейда медленно подняла глаза к лицу Хагира. Огромный черный зрачок совсем скрыл желтый цвет, и глаза стали как две пропасти.

– Крепче дракона ничего нет, – тихо сказала она и потом вдруг попросила: – Отдай мне белого дракона!

– Какого белого дракона? – спросил Хагир и вспомнил Верзилу: почему-то все здесь называли его кубок просто драконом. Похоже, он не видит самого важного в той вещи, которую держит в руке.

– Вот этого. Ты не думай, я тоже имею на него право! – горячо воскликнула Дагейда и вскочила на ноги.

Ее движение было так стремительно и сильно, что Хагир внутренне вздрогнул и ощутил копье, лежащее рядом, как собственную руку, но Дагейда не двинулась с места, и он остался сидеть.

– Мой отец когда-то владел тремя драконами! – продолжала ведьма. – Их украли у него, и тогда его покинула удача и за ним пришла смерть! Я должна вернуть их!

– Что это за три дракона?

– Первый – черный Дракон Битвы, – пустилась объяснять Дагейда и снова села на камень. В чертах ее лица мелькали тревога и недовольство, но почему-то она не могла оставить вопрос Хагира без ответа, и он снова ощутил себя сильнее ее. – Это меч, и кто владеет им, тот никогда не будет знать поражений. Но вот беда: он сам приносит смерть владельцу, так уж заведено. И тот, кто владеет им, носит на поясе собственную смерть. Второй – золотой Дракон Судьбы. Это обручье, и свойство его таково, что он придется по руке всякому, кто его наденет. Но и у него есть недостаток: он приносит удачу и любовь только тогда, если его дарят по доброй воле. Того, кому он достался дурным путем, ждет неудача во всем и скорая смерть. И третий – белый Дракон Памяти. Это кубок, и тот, кто владеет им, разбудит в себе силу и мудрость предков. Но и здесь есть опасность: сила предков пойдет во благо лишь тому, кто получил кубок добром. В том, кто взял его злым путем, проснутся лишь худшие черты его предков: их пороки, ошибки, неудачи. Всех трех драконов выковали свартальвы. Мой отец когда-то хорошо заплатил за них.

Хагир слушал и думал, что семейные предания, которые он слышал еще в детстве, оказались не так уж далеки от истины. Говорили, что кубок происходит из наследства дракона Фафнира. Свартальвы и великан Свальнир от того недалеко ушли.

– Отдай мне его! – опять попросила Дагейда. – Я дам тебе за него горы золота!

Хагир покачал головой. Сила духа, доблесть и удача предков – единственное, что ему было нужно, и слово «золото» для него сейчас было таким же пустым звуком, как для ведьмы слово «любовь».

– Смотри! – Лихорадочно торопясь его уговорить, Дагейда вскочила с камня и взмахнула рукой. – Вот мои сундуки и кладовые!

Она провела рукой по ближайшей скале, и та вдруг раздвинулась, открыв проход высотой в человеческий рост. А внутри скалы стояло облако золотистого света. Хагир пригляделся, моргнул: казалось, просто рябит в глазах. В скале грудами лежал золотой песок, в нем виднелись самородки причудливых очертаний, то с орех, то с кулак, то с целую голову. Яркое сияние парило над золотом, и прекраснее этого света не было ничего… Так, должно быть, освещены палаты богов…

– «И сверкающее золото было вместо светильников!» – торжественно провозгласила Дагейда. – Хочешь, все это будет твое? Я позову мою челядь, и она живенько перетаскает все это, куда ты скажешь. Моя челядь построит тебе дом, изготовит столбы и скамьи, которым позавидуют все конунги, будет служить тебе до самой смерти! Хочешь? А питаться она может камнями, песком и ветками, так что во всем Морском Пути не будет человека богаче тебя! Хочешь?

Хагир покачал головой.

– Нет, не хочу, – сказал он, и скала с грохотом закрылась.

На поляне показалось темнее, будто часть солнца осталась заключенной в скале.

– Ты не хочешь богатства? – Дагейда смотрела на Хагира с недоверием. – А чего же ты хочешь? Ко мне сюда часто приходят люди и возятся возле моих золотых ручьев.

– Мне не нужно это.

– Тебе во всем будет удача! – торопливо воскликнула Дагейда. Она делалась все более и более возбужденной, ее волосы сами собой колебались и вставали дыбом, все тело сотрясала дрожь, и она казалась похожей на можжевеловый куст под порывами ветра. – Я затуплю оружие твоих врагов, я отниму у них попутный ветер и пошлю противный! Я научу тебя заклинаниям! Любым заклинаниям: чтобы сделать неуязвимым в битве тебя и твоих людей, чтобы зажигать и гасить огонь, чтобы насылать и исцелять болезни, даже оживлять мертвецов! Хочешь?

– Я не отдам тебе кубок, – просто сказал Хагир. Ни на какие блага он не мог променять наследство своего рода, и все слова ведьмы значили для него не больше, чем шум ветра. – Он ушел из твоего рода и пришел в мой. Больше я его не выпущу.

– Смотри – ты держишь в руках свою неудачу! – пригрозила ведьма. – Ты же слышал: Дракон Памяти приносит пользу только тогда, когда получен добром! А ты получил его дурным путем: я вижу на нем черную тень! Ну, вспомни! Разве он принес тебе удачу?

Ее лицо стало злым и до того отвратительным, что не хотелось на нее смотреть. Казалось, сейчас человеческий облик сползет с нее и растает, на месте женщины останется какое-то мерзкое существо; от нее исходили волны злобной, растревоженной, нечистой силы, и у Хагира было ощущение, что его пронзают насквозь невидимые хищные клинки.

Хагир опустил глаза к кубку, точно хотел увидеть ту черную тень, о которой она сказала. Но вместо этого увидел темный курган, горящие глаза умирающего оборотня. «Из всякого блага, что ты задумаешь, выйдет зло!» – зазвучал в ушах низкий, глухой голос, изливающийся из неподвижной волчьей пасти. Вспомнилось, как он впервые держал в руке этот кубок, стоя над курганом оборотня. Потом… Недолгое торжество, когда Ормкель с дружиной был разбит на воде Березового фьорда, а потом… Смерть Стормунда, гибель дружины и усадьбы… Отказ Фримода ярла помочь… «То, к чему ты так страстно стремишься, станет твоим проклятием…» Хлейна… «Я скоро женюсь… на Хлейне, воспитаннице моей матери…» Долгие путешествия от одной бедной усадьбы до другой, где ты зовешь людей биться за свободу, а на тебя смотрят как на сумасшедшего или даже как на врага. «Знаем мы таких героев! Вы натравите на нас фьяллей и уплывете, а нам расплачиваться за вашу удаль!» «Десять человек там и закопали, чтоб ты сдох! И ни одного фьялля рядом не было, все свои, квитты!» «Я не собираюсь губить своих людей ради тех, кто сам себе не может помочь… Сейчас – отлив, как это ни печально…»