На перекрестке - Ирина Быстрова

— Ажурное белье, нетривиальный секс и круглосуточное обожание в глаза? — предположила Дарья.

— Что-то в этом роде.

— Ну-ну, — скептически усмехнулась подруга.

— Что?

— Фигня.

— Думаешь?

— Знаю.

— Что, пробовала?

— Было дело.

— Тоже боролась за кого-нибудь?

— Я всегда в борьбе, — сурово объявила Дарья. — С моими мужчинами иначе нельзя. Ты же знаешь.

Это точно. Мужики у Дарьи специфические. Все без исключения. Большинство из них несвободны. Эта категория у Дарьи самая любимая. Она ведь не хочет, чтоб ее захомутали. Свободу ей подавай. Но свободу обеспеченную. Не только деньгами — не надо так уж о Дарье! Обеспечить можно и заботой, и сексом — да мало ли чем. Посему Дарья соглашается иметь дело не с каждым. Она любит сама выбирать. А потом охотиться. И словить-таки зверя. Если присмотреться, то ведет она себя зачастую как мужик. По сути. По форме же — чуть хитрее, чем мужики. По-женски. В общем, в ней уживаются оба начала. Поэтому с ней никому не скучно: ни теткам, ни мужикам.

— Так, — Дарья хлопнула ладонью по столу, — хорошо. Что она за фрукт?

— Ноги, глаза, — пробормотала я, — а в остальном дура дурой.

— Ага, — кивнула Дарья. — А чем занимается?

— То есть?

— Где работает?

— Да, может, и не работает.

— Учится, что ли? — удивилась Дарья. — Малолетка?

— Не знаю. — Я задумалась. — Нет, наверное, ей лет двадцать пять. Хотя…

— То есть ты ничего про нее не узнала? — уточнила Дарья.

— Ничего.

— Вор-р-рона, — опять ругнулась подруга.

— Я остолбенела. Представь себе: ждала рекламщицу, была уверена, что это она, а тут на тебе!

— Надо ее выследить, — решила Дарья.

— Как?

— Будем думать.

— Послушай, — поморщилась я, — давай не будем.

— Почему это? — удивленно воззрилась на меня Дарья.

— Выследить — это как-то противно. Красться в темноте, прятаться…

— У тебя архаичные представления о слежке, — фыркнула Дарья. — Все это совсем не так делается.

— Все равно. Технология не имеет значения. А по сути — это красться и прятаться.

— Отказываешься? — спросила Дарья.

— Наотрез.

— Ворона, — буркнула она. — Я бы…

— Знаю, — перебила ее я. — Но я — не ты.

Дарья заявила, что я ненормальная, и, взяв с меня слово звонить, если что, удалилась по своим фрилансерским делам. Ненормальная… Рекламщица, наверное, тоже решила, что я совсем безумная. Конечно, когда перед вами сидит особа, то впадающая в ступор, то, наоборот, принимающаяся болтать как заведенная, что еще можно подумать?

Как женщина реагирует, когда узнает, что ее любимый мужчина неверен ей? Любимый? Хорошо, хорошо, пусть просто мужчина. Друг, парень, партнер, бойфренд, муж… Боже, сколько слов для обозначения человека, который рядом с тобой. А еще у него есть имя. Павел. Павлик. Тьфу!

Так все-таки как ведет себя женщина, услышав столь неприятное известие? Рыдает? Скандалит? Пьет успокоительное? Режет на части новехонький смокинг изменщика? Или просто иронично поднимает брови и молвит: «Я так и знала». Ничего из этого я не проделывала. Просто впала в состояние полного отсутствия в этой действительности, подкрашенное легкой брезгливостью. Было ощущение, как будто мне залезли в сумочку. Со мной такое случалось уже трижды. Я имею в виду сумочку в буквальном смысле. В первый раз вынули кошелек, в котором не было ничего, кроме мелочи и двух билетов в БДТ. Второй раз — опять кошелек, опять пустой. Вот в третий раз мне повезло меньше. Взяли телефон и… опять кошелек, но на этот раз с деньгами. Но ведь не в деньгах дело, верно? Больше одной зарплаты я в сумочке все равно не ношу. Если сопрут, то разве это катастрофа?

Но вот ощущение… Гаденькое. И главное — потом долгое время прихватывает паранойя: а вдруг что опять упрут? Так и здесь. Я досиживала рабочий день, мало что соображая и еще меньше делая, а по всему телу разливалась слабость от неприятного чувства, что у меня только что украли нечто ценное. Вот только что именно?

Не мужчину, нет. Мужчина — какими бы достоинствами ни обладал — предмет не бесценный. Тогда что? Веру. Веру в искренние человеческие чувства. Но прежде мне ее навязали. Три года назад. Я ведь никому не верила (спасибо Иринкиному папаньке), но тут явился в мою жизнь Павел и поставил все с ног на голову. Начал рьяно доказывать мне, что любит меня. И преуспел. Я поверила. Слава богу, что сама его не полюбила. Но — привыкла. И неизвестно еще, что хуже. Привычка — как вторая кожа, с любовью легче расстаются. А теперь все рухнуло. В одно мгновение. Это ведь только строится все медленно, а рушится всегда все быстро.

К концу дня разболелась голова. Я выпила таблетку, боль утихла, но в висках продолжало пульсировать: «Зачем? И что теперь делать?»

Зачем нужно было ломать мне жизнь? Я ведь не хотела ничего этого, я ведь сопротивлялась. И сдалась только потому, что он убедил меня, что жаждет быть со мной. Говорил об этом? Да нет, но это витало в воздухе. Мужики вообще мало говорливы на тему любви и дружбы, их приходится интуитивно угадывать. А может, я сама виновата? Может, я неправильно угадала? Я поразмышляла немного над этим. Вроде нет, он вел себя так прозрачно, так недвусмысленно… Зачем же тогда связался с этой голубоглазой нимфой? И зачем, черт возьми, все эти пассажи насчет «тяжело дышала» и прочее, прочее? Я тихонько застонала. Боже, а я ведь каялась. Про себя, конечно, но тем не менее. Чихвостила саму себя за это дурацкое знакомство с Дэвидом, за то, что промолчала о нем, — всерьез собиралась извиняться перед Павлом. Кошма-а-ар!

Извинениям отбой. Но вот что теперь со всем этим делать?

Я была уверена, что мне обеспечена бессонная ночь. Буду, думала, слоняться по квартире и мучиться мыслями ни о чем. Вернее, известно о чем. Как вести себя? Сделать вид, что ничего не произошло? В конце концов, девица эта в жизни Павла явно проездом. Ноги и глаза. Чему удивляться? Мужчина — существо не властное над своими физиологическими реакциями. Я невольно поморщилась, наткнувшись на эту мысль. Головой понимаю, а сердцем согласиться не могу. Если я владею моими реакциями, почему он не может? Нет, какая-то чепуха выходит.

Больше всего меня смущало то, что я не видела в его действиях логики. Если бы это я липла к нему, то тогда конечно… Но ведь он сам! Тогда зачем ему эта Вика с перышками?

А раз логика его была мне не понятна, то я не могла решить, что делать дальше. И спросить не у кого. Не то чтобы мои близкие отказались бы одарить меня советом — нет, я просто не хотела советоваться по такому поводу. Это ведь не банальный переезд в Москву, верно? Определенно бессонная ночь мне обеспечена, думала я, подъезжая к дому на маршрутке.