Станцуй со мной танго - Татьяна Абалова

Скворцов тоже злился. И прежде всего на себя. Он вспылил, так как не смог защитить Глашу, невольно подтвердив их сексуальную связь в первый же день знакомства. Это сейчас он понимал, что свечку ни мама, ни тем более тетя Саша не держали. Теперь то, что должны знать только двое, стало известно посторонним.

И опять, второй раз за вечер, мысли завели его на «женскую половину»: могла ли сама Глаша разгласить подробности их танцевального вечера?

Вспомнив подслушанный разговор Виолетты, Леонид выстроил логическую цепочку утечки информации: Глаша — Виолетта — тетя Саша — мама. Уверенности, что именно так все и случилось, не было. Возможно, медведицы всего лишь положились на женскую интуицию, не без основания заподозрив, что в тот вечер произошло нечто «эдакое», ведь он так упорно искал партнершу по танго, и даже пытал Звонцову.

«Кто же ты такая, Глафира Степановна?»

Размышления прервал телефонный звонок. Незнакомый рингтон назойливо зудел за спиной. Оглянувшись, Скворцов обнаружил на заднем сиденье чужие вещи.

Остановившись на обочине, он потянулся за сумкой и только тогда заметил, что на полу валяется приметная голубая куртка. Скорее всего, она съехала вниз во время движения автомобиля.

Телефон вновь ожил.

«Глазунова ищет его», — подумал Леонид, ведь у людей в привычке звонить на собственные мобильники, чтобы выяснить, где те находятся.

Леня достал телефон из бокового кармана сумки и уже собирался ответить хозяйке, как от неожиданности замер. На экране высветился хорошо известный ему номер: Глаше звонила Ольга.

«Они знакомы?! Откуда у Ольги номер телефона Глазуновой?»

Параноидальные мысли понеслись вскачь.

Скворцов даже бросил аппарат на соседнее сиденье, не в силах отвязаться от чувства, что у него в руках побывала живая змея.

Телефон снова подал признаки жизни — на этот раз звонил Дриз.

Скворцов закрыл глаза.

«Кто же ты такая, Глаша?»

Выдохнув, взял в руки мобильник и полистал историю. С десяток пропущенных звонков. Глафиру пытались достать то Дриз, то Ольга. Видимо, парочка уже вернулась с дачи.

«Но если они заодно, то почему не звонят на домашний?» — Леонид искал и нашел спасительную соломинку в резонном ответе.

Он уже не рефлексировал, когда Ольга вновь позвонила. Поднес аппарат к уху, собираясь спросить у бывшей любовницы, чего та хочет от Глаши, но Ольга не дала раскрыть рот.

— Что, дрянь, прячешься? — выпалила королева подиума, как только поняла, что ее слушают. — Я тебе говорила, чтобы ты даже не смотрела в сторону моего мужа? Говорила? Прикинулась больной, чтобы подобраться ближе? Сначала повалялась в постели зама, теперь метишь выше? В последний раз предупреждаю: сиди тихо, иначе ты пожалеешь. Усекла?

Не дожидаясь ответа разлучницы, Ольга оборвала связь.

— Вот это да! — произнес ошарашенный Скворцов. И рассмеялся.

Казалось бы, это странная реакция на услышанное, где упоминалось, что Глаша спала с Марком, но после монолога бывшей Леониду стало легче. Все сомнения относительно Глазуновой испарились, поскольку речь Ольги — сплошное вранье, рассчитанное на несведущего человека. Сам Леня прекрасно понимал мотивы бывшей жены — она страстно желала вернуть золотого тельца. Но используемые ею способы навсегда отвратили от нее.

Телефон опять зазвонил.

Дриз бил копытом, но Скворцов не дал ему счастья узнать, почему Глаша не отвечает.

— Родимые мои, как же я жалею, что когда-то нечаянно прервал вашу связь. Вы стоите друг друга.

Машина тронулась, а ее владелец включил радио. Богемская рапсодия ударила по стеклам, на мгновение оглушив. Скворцов не стал убирать звук. «Queen» то самое, что сейчас ему нужно.

* * *

— Петр Иванович, подъезжайте к цветочному магазину «Гудвин». Я здесь.

Встреча с главой охраны была короткой, как и сама инструкция, которую тот получил.

— Понял. Будет сделано, — ответил бывший военный, взяв из машины Скворцова сумку Глафиры.

* * *

— Степа, там кто-то пришел, — Анастасия Кирилловна ласково похлопала по плечу мужа, прикорнувшего рядом с ней.

— Как Гладя? — тихо спросил он, надевая тапочки.

— Температуры нет, антибиотики должно быть начали действовать, — Анастасия зевнула, прикрыв ладонью рот. — Ну иди, посмотри, кого на ночь глядя принесло.

— Кто там? — негромко, но грозно спросил Степан, увидев в глазок лысоватого немолодого мужчину.

— Я начальник охраны компании «Стройдом». Принес вещи вашей дочери, — в качестве доказательства, Петр Иванович потряс сумкой перед глазком.

— Удостоверение покажи, — Глазунов приоткрыл дверь, удерживаемую цепочкой. Несмотря на небольшой рост гостя, в нем чувствовалась сила, и, хотя Степан помнил приемы самбо, бдительность, привитая с годами службы в органах, не позволила просто так довериться незнакомцу.

Петр Иванович поставил на пол сумку, засунул под мышку какую-то длинную коробку и полез во внутренний карман за красной книжицей.

Лишь сверив фото с оригиналом, тщательно изучив все печати и подписи, Степан открыл дверь. Но не впустил визитера в дом, а сам шагнул на лестничную клетку.

— Я хотел бы поговорить с вами, — произнес Петр Иванович, протягивая коробку и сумку отцу Глафиры. — Желательно, чтобы нас никто не слышал.

— Я сейчас, — кивнул заинтригованный отец семейства и вернулся в дом.

— Степа, мы здесь! — подала голос жена, заслышав топот.

На кухне перед чашкой куриного бульона сидела Глафира. Она выглядела несчастной.

— Мам, может я потом его попью? Утром?

— Пей! Посмотри на себя, вся синяя. Степан, скажи ей!

— Пей, доча! — на автомате откликнулся он. — Тут Глашкины вещи принесли и еще вот это… — отец выложил на стол красивую сиреневую коробку, перевязанную шелковыми лентами. Он знал, чем занять своих женщин.

Глафира потянулась к загадочной вещице, но мама ловко сдвинула ту на дальний конец стола.

— Пока не выпьешь, не откроешь.

Глашка вздохнула и наклонилась над чашкой с горячим бульоном.

— Пей, пей!

Поняв, что женщины уже забыли о нем, Степан вернулся к незакрытой двери.

— У меня есть для вас поручение, — начал Петр Ильич, увлекая главу семьи на лестничную клетку этажом ниже, — но об этом не должны знать ни ваша жена, ни Глафира Степановна.

Через пару-тройку минут папа, пробираясь короткими перебежками — так, чтобы его не заметили из кухни, откуда неслось грозное: «Пей до конца, иначе выброшу коробку в окно!», тенью метнулся в комнату дочери. Открыв шкаф, порылся в нем, стараясь не греметь вешалками, похрустел пакетом, куда сунул наспех скрученную вещь, потом поковырялся в прикроватной тумбочке, где нашел что-то небольшое, но крайне важное, и также на цыпочках вернулся к двери.