Практическая психология. Герцог - Ирина Успенская

За эти годы храмовники много раскопали в буквальном смысле этого слова. Но, к сожалению, ничего ценного. Остатки домов, куски арматуры, застывшие в пепле и замурованные в лаве скелеты, несколько жестяных и пластиковых бутылок различных форм и степени деформации, запчасти, предназначение которых Виктория никогда бы не смогла определить, и… куклу. Самую обычную пластмассовую куклу с синими стеклянными глазами. Ничего интересного. Хотелось бы знать, находили ли ксены книги? Вот что было ценно. Книги. Но если погибшая цивилизация шла по сходному с Землей пути развития, то основная информация находилась на цифровых носителях, а значит, сохраниться не могла. А книги могли, раз сохранились рисунки. Пусть чудом, но вдруг?

А вот это интересно. На листе бумаги была тщательно перерисована картина. Мужчина, одетый в белоснежную рубашку и светлые штаны, играл на инструменте, очень похожем на старинный клавесин. С картинки на Викторию смотрел негр. Не такой, как Оська, а настоящий земной негр. Высокий, черноволосый, с полными губами, широким приплюснутым носом и белоснежной улыбкой. Но даже не это заинтересовало Викторию. Ее внимание привлек тщательно прорисованный задний фон. За спиной мужчины находился огромный плазменный телевизор или, может быть, это был монитор большого компьютера, в котором отражались лица трех женщин. Некрасивые, чуждые лица. Одна из них курила сигарету на длинном мундштуке, две других восторженно слушали музыканта. Одеты они были в старинные вечерние платья, что никак не соответствовало небольшому ноутбуку, стоящему на столике справа от музыканта, и электрочайнику причудливой формы, не оставлявшему ни малейших сомнений в своем предназначении, потому что из него разливал некий коричневый напиток юноша в синей тоге. Виктория долго рассматривала картину, неторопливо смакуя детали. Обои приглушенных тонов, пейзажи на стене, блики солнца в чашках. Она заподозрила, что рисунок перенесен с фотографии, так много на нем было мелких, тщательно прорисованных деталей. Стало тоскливо и грустно, по-особому защемило сердце. Что же случилось на этой планете много веков назад, что отбросило цивилизацию в средневековье? И для чего призвали ее душу в этот мир два интригана, выдающие себя за Вадия и Ирия?

Она взяла в руки исписанные листы бумаги. На них в скупых выражениях было тщательно записано, кто, когда и где нашел те или иные находки, и мысли Учителей об их назначении. Некоторые гипотезы вызвали у Виктории тихий смех, чего только стоило предположение, что пластиковая бутылка использовалась древними вместо клизмы. Но некоторые выводы оказались верными, например на одной из картинок был изображен парень в наушниках с микрофоном. И ксены сделали почти правильный вывод, что, по всей вероятности, это устройство для усиления звука, только вот назначение его они определили неверно, решив, что оно использовалось для лечения глухоты.

Дверь тихонько отворилась, и в комнату прошмыгнул Оська, а следом за ним заглянул Ворон. Алан поманил юношу пальцем.

– Найди комнату и выспись, – шепотом приказал он. – Мне не нужны уставшие телохранители. Завтра у нас тяжелый день.

Парень бросил быстрый взгляд на безмятежно спящего Лиса и, кивнув, так же бесшумно исчез, как и появился. Хорошо хоть спорить не стал, видно, действительно вымотался. Виктория тяжело вздохнула, вспомнив своих сыновей. Если бы хоть на мгновение вернуться, посмотреть на них, обнять… «Хватит думать о том, что никогда произойти не сможет», – одернула она себя.

Оська, нагло забравшись на кровать, перебирал рисунки. Она ему не мешала, ожидала реакции на картину с музыкантом.

– Ниегро, – прошептал Оська и поднял на конта синие глаза, полные удивления. – Наши шаманы рассказывают, что когда-то мы все были такими же. Высокими и черноволосыми, но потом пришла из-за моря болезнь, дети стали рождаться слабыми, с кривыми ногами и руками, и редко-редко на островах появлялись высокие люди. Прошло много раз по десять десятков лет, мы стали такими, как сейчас, и теперь только в легендах и песнях вспоминаем, что были такими, как он.

– Радиация, – тихо ответил ему конт. – Знаешь, Оська, я очень хочу побывать на твоих островах и поговорить с вашими шаманами.

– Алан-балан, ты еще более любопытный, чем я, – округлил шут глаза. – У тебя же есть лодочка. Надо запеть песенку, дождаться, когда подует Шад-Нгурат, и плыть туда, где встает солнце.

– Шад-Нгурат?

– Это самый главный ветер. Откуда бы он ни дул, он всегда приводит к нашим островам. Нетерпеливый, зовущий, толкающий в спину. Он заставит паруса выгибаться в желании, словно девицу в объятиях опытного сердцееда. Шад-Нгурат покажет путь, нужно только склониться перед ним и позволить ему вести.

– Оська, ты поэт. – Алан улыбнулся, наблюдая, как проворные пальцы шута перебирают листы с рисунками. – А ты хочешь домой?

– Могу сплавать с тобой в гости. – Оська беспечно махнул правой рукой, в то время как левая вытаскивала из вороха бумаг сложенный вчетверо лист, который Алан еще не видел. – Я люблю свой дом, но там скучно. Нет таких забавных человечков, как ты.

Он развернул лист, и оба застыли в немом восхищении. Карта материка, выполненная в той неподражаемой манере, в какой рисовали на земле в стародавние времена. С ветрами, надувающими щеки, улыбающимися луной и солнцем. Не карта, а произведение искусства. Алан нетерпеливо выхватил ее из рук Оськи и, расправив на коленях, жадно всмотрелся в рисунок. Вот фронтир, вот бухта, возле которой они находятся, и название замка не «Линь», а «Осколок», значит, карту нарисовали недавно, специально для него, Алана Валлида.

– Царский подарок, отец Пауль, – по-русски прошептал Алан пересохшими от волнения губами. – Воистину царский. Неужели догадался? Да нет, откуда, я сам только вчера решил, – шептал он, рассматривая карту. – За это я расскажу тебе о том, что увидел на картине.

– Вот Кровь, кривая какая-то, – восторженно ткнул пальцем в нарисованную башню Оська. – А вот поселение папаши Иверта. Смотри, Алан-балан, они нарисовали костер там, где жило племя Черного Ястреба! Здорово, правда? Здесь есть все поселения горцев, – с тихим восторгом прошептал он. – Теперь мы им покажем! Да? Покажем? Будут знать, как обижать шута и его короля!

– Оська, тсс. – Алан с улыбкой приложил палец к губам. – Отнеси карту Неженке, вели перерисовать ее в трех экземплярах и один из них принести мне через три рыски. Только чтобы никто об этом не знал. Проследишь?

– Я его запугаю братом Эдаром, – проказливо улыбнулся Оська и скривил лицо на одну сторону.

– Слушай, а отчего он его так боится?

– А отчего он тебя боится? – ответил вопросом на вопрос шут и сощурился.

– Не знаю. Я никогда его не обижал. – Или обижал? Виктория задумалась. Ведь она не знала, что делал с Неженкой реципиент. И знать об этом не желала!

– Поэтому и боится, – глубокомысленно сообщил Оська и, засунув карту за пазуху, направился к двери. – Знаешь, Алан, мне кажется, что он вас с обгорелым боится по одной и той же причине, – совершенно серьезно произнес шут, исчезая за дверью.