Пассажирка из Кале (сборник) - Артур Гриффитс

– Да, но почему графиня? Есть ли уверенность, что это она?

– Это ее лауданум, – сказал Фльосон.

– Возможно, она говорит правду и действительно потеряла его, а горничная нашла.

– Против горничной у нас ничего нет. Мы о ней ничего не знаем.

– Кроме того, что она исчезла. Но это говорит больше о ее хозяйке. Все очень запутано. Пока что я не понимаю, каким образом действовать.

– Но обрывок кружева? Разорванный стеклярус? Они могут принадлежать только женщине, а единственной женщиной в вагоне…

– Это насколько известно нам.

– А если удастся доказать, что они принадлежат ей?

– Вы можете это доказать?

– Это достаточно просто. Нужно ее обыскать. Прямо на вокзале. В комнате для задержанных есть работница, обыскивающая женщин.

– Это серьезная мера. Она все-таки графиня.

– Пусть графини, совершающие преступления, не думают, что с ними будут миндальничать.

– Она англичанка или имеет родственные связи в Англии. Я, право же, не уверен. Что если мы ошибаемся? Будут неприятности. Мсье префект предостерегал по возможности избегать осложнений, особенно международных.

Говоря это, он нагнулся и, достав из кармана увеличительное стекло, начал осматривать кусок кружева, все еще висевший на окне.

– По-моему, это дорогой материал. Что скажете, мсье Фльосон? У вас в таких делах опыта побольше моего будет.

– Лучший или один из лучших. Думаю, это валансьен. Из оборки какой-нибудь нижней юбки. Полагаю, этого достаточно, мсье судья?

Мсье Бомон ле Арди неохотно согласился, и шеф отправился обратно, чтобы провести обыск, не тратя времени.

Графиня пыталась возражать против нового оскорбления, но слабо. Да и что она могла сделать? О том, чтобы сопротивляться, пленнице, практически без друзей (генерала к ней не пускали), нечего было и думать. Более того, ей дали понять, что, не подчинись она добровольно, к ней будет применена сила. Ей не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться.

Матушка Тонтен, как назвала себя женщина, которой поручили провести досмотр, была дородной старой мегерой со злющим лицом, неприятным мягким вкрадчивым голосом и наглыми, фамильярными манерами. Ей вручили для образца кусок кружева и стекляруса и велели проверить, есть ли на одежде графини нечто похожее.

И вскоре она показала свое мастерство.

– Ага! Ну-ка, ну-ка. Что это у вас, моя прекрасная принцесса? И как такая благородная дама попала в руки матушки Тонтен? Но я не обижу вас, моя красавица, моя маленькая. О, нет, нет, я вас не трону, дорогая моя. Поверьте мне. – Она протянула к ней когтистую руку, а сама при этом посмотрела в сторону. Графиня не поняла или не захотела понять значение этого жеста. – У мадам есть деньги? – продолжила старая карга наполовину вкрадчивым, наполовину угрожающим шепотом, надвигаясь на нее, как коршун.

– Если вы хотите, чтобы я подкупила вас…

– Фу, какое нехорошее слово! Просто маленький подарочек, пара-тройка желтых монет, двадцать, тридцать, сорок франков – сами решите. – Она помахала протянутой рукой, и, видя это, графиня была готова на все, лишь бы эта ужасная женщина к ней не прикасалась.

– Постойте, постойте! – воскликнула графиня, дрожа всем телом. Торопливо нащупав сумочку, она достала несколько наполеондоров.

– Ага! Ну-ка, ну-ка. Одна, две, три, – жирным, довольным голосом забасила женщина. – Четыре, да, четыре, пять. – Она сжала монеты в ладони, и в глазах ее загорелись алчные огоньки. – Пять. Сделайте сразу пять, слышите? Или я позову их и все расскажу. Вам, моя принцесса, от этого лучше не станет. Что это? Вы пытались подкупить бедную старуху, матушку Тонтен, честную и неподкупную Тонтен? Значит, пусть будет пять!

Дрожащими руками графиня высыпала все содержимое сумочки на подставленную ладонь старухи.

– Bon aubaine! Как же мне повезло! Мне здесь платят сущие гроши. Я такая бедная, и у меня дети, много детишек. Вы же не расскажете им, полиции. Нет, вы не посмеете. Нет, нет, нет.

Бормоча себе под нос, она отошла в угол и спрятала деньги. После этого вернулась, показала обрывок кружев и втиснула его в ладонь графини.

– Вы знаете, что это, маленькая моя? Откуда это? Где еще такое имеется? Мне велено искать, есть ли на вас такое. – Быстрым движением она приподняла край юбки графини и в следующую секунду, негромко рассмеявшись, отпустила его.

– Так-так. Вы правильно сделали, что заплатили мне, моя девочка, правильно! Когда-нибудь, сегодня, завтра, когда я попрошу, вы вспомните мамашу Тонтен.

Графиня слушала ее в ужасе. Что она натворила? Отдала себя во власть этой бессовестной жадной старой ведьмы.

– А это, моя принцесса? Что это у нас, а?

Матушка Тонтен подняла обрывок гагатового стекляруса и, когда графиня наклонилась, чтобы рассмотреть получше, вложила его ей в руку.

– Вы, конечно, узнаете его. Но осторожнее, моя красивая. Если кто-то сейчас вас увидит, вы погибли. Я не смогу вас спасти. Тс! Ничего не говорите, просто смотрите. И быстрее отдавайте обратно. Я не могу вам его оставить.

Все это время графиня поворачивала стеклярус туда-сюда на ладони с озадаченным, взволнованным, но никак не испуганным видом.

Да, она узнала этот предмет, или ей казалось, что узнала… Но как он попал сюда, в руки клевретов французской полиции?

– Отдайте, скорее! – Раздался громкий стук в дверь. – Они идут. Помните! – Матушка Тонтен приложила длинный палец к губам. – Ни слова. Я ничего не нашла, конечно же. Ничего, могу поклясться. И вы не забудете матушку Тонтен?

Мсье Фльосон остановился в двери в ожидании отчета. Когда старуха отвела его в сторону и сказала, что обыск не принес ровным счетом никаких результатов, на его лице появилось растерянное выражение.

Ничто не подтверждало подозрений против графини.

Сыщик перевел взгляд со старой женщины, которой он поручил неприятные поиски, на молодую, которая им подверглась. Графиня, к его удивлению, не стала жаловаться. Он ждал, что она начнет ругаться, но, как ни странно, она восприняла все очень спокойно. В ее лице не было заметно негодования. Да, графиня была бледна, и руки ее дрожали, но она ничего не говорила, во всяком случае не вспоминала о том, через что только что прошла.

И он снова отправился к коллегам на совет, оставив графиню в другой комнате.

– Что дальше, мсье Фльосон? – спросил судья. – Что нам с ней делать?

– Отпустить, – коротко ответил сыщик.

– Как? – язвительно изумился судья. – Вы предлагаете такое после всех ваших подозрений? Таких сильных, таких обоснованных?

– Они стали еще сильнее. И я не сомневаюсь, что они оправдаются. Но сейчас я предлагаю ее отпустить, под наблюдение.