Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции - Юрий Николаевич Жуков

реки в кисельных берегах. Голодно будет по-прежнему. Еще не свалена вся буржуазия, еще гуляют на свободе социал-патриоты, еще есть враги рабочего класса — так называемые независимые кооператоры, которые продали душу буржуазии. Вот почему голодно. Нам приходится воевать с Колчаком, с Деникиным, с Юденичем, и потому мы голодаем. Никто не может обещать, что нынешняя организация накормит всех досыта. Но эта организация даст, по крайней мере, большую прочность нашему аппарату (наркомпроду — Ю. Ж.)».

Завершил же долгую речь уже не обещаниями, но своеобразным покаянием.

«Мы мало сделали, — честно признался Зиновьев. — Не дали сырья, финансов. Против этих упреков советской власти я сделаю тысячи. Да, действительно, крайне мало удалось сделать, чтобы поднять наше хозяйство, чтобы поднять кустарную промышленность, производственную кооперацию. Мы признаем, что за эти два года сделано до мизерности мало. Но как вы думаете, что требуется, чтобы создать все хозяйство за такой срок?»154

Ни отражение первого натиска эстонских дивизий, сил Юденича, ни создание принудительного, обязательного для всех ЕПО, ставшего частью той экономической конструкции, которую назовут «военным коммунизмом», так и не улучшили положения. Не ликвидировали нехватку продовольствия. И Зиновьеву пришлось взывать к Москве, которая только и могла помочь.

«В Питере, — телеграфировал он в ЦК, — явно намечается новая волна стачек. Во всех районах (города — Ю. Ж.) хлеба не давали от трех до шести дней. Эсеры делают попытку поднять железнодорожников (Николаевской железной дороги, связывавшей Петроград не только с Москвой, но и со всеми хлебными регионами — Ю. Ж.). Положение очень серьезное. Прошу Политбюро уделить этому вопросу должное внимание»155.

ПБ на просьбу Зиновьева внимания не обратило — хлеба нигде не было. Между тем, июльские волнения железнодорожников сразу же нашли отклик на многих предприятиях Петрограда. На заводах «Треугольник», Речкина, Путиловском, Обуховском, Трубочном, Охтинском, Вестингауза, Симменс-Шукерта. На фабриках Поля, Торнтона. На мануфактурах Невской ниточной, Никольской… 156

К счастью, все они оказались кратковременными. Тем не менее, Зиновьев пошел на крайнюю меру, в обход ЦК, в обход наркомата продовольствия обратился — как папа римский — к «граду и миру». Ко «Всем губпродкомам хлебных губерний. Всем Советам хлебных губерний. Всем армиям, действующим в хлебных губерниях»:

«Товарищи! В момент, когда мы сломили натиск белых, Петроград оказался без хлеба. Голод стал опасней белогвардейцев. Петроградские рабочие готовы к тому, чтобы в этот самый тяжелый месяц до нового урожая жить на совершенно голодном пайке. Но мы не можем выдавать даже по самым голодным нормам.

Голод в Петрограде не может не отразиться и на фронте. Ввиду такого положения мы вынуждены, нарушая обычный путь, обратиться к вам всем с горячей просьбой сделать вне всякой очереди самые отчаянные шаги и экстренно слать нам маршруты (железнодорожные составы — Ю. Ж.). Только тогда мы сможем спасти Петроград»157.

Сочтя такой крик о помощи недостаточным, через Российское телеграфное агентство (РОСТА) разослал еще одно воззвание — «Ко всем товарищам, живущим в хлебных местах». Гласившее:

«Еще раз Петроград обращается ко всем за помощью. Продовольственное положение Петрограда крайне трудное. Мы не говорим уже о взрослых. Но мы не можем сколько-нибудь удовлетворительно кормить детей.

На иждивении нашего комиссариата социального обеспечения находятся десятки тысяч детей рабочих. Чем труднее прокормиться, тем в большем количестве рабочие отдают своих детей в комиссариат социального обеспечения. Но тем труднее становится, вместе с тем, задача этого комиссариата.

Комиссариат социального обеспечения получил некоторую помощь хлебом из Саратовской и других губерний и из некоторых армий. Крестьяне, красноармейцы, матросы урезывают свой паек, собирают по фунту муки и шлют детям петроградских рабочих. Но это — капля в море.

От имени Петроградского совета я прошу вас, товарищи, сделать все возможное, чтобы послать специально для петроградских детей как можно больше хлеба и других продуктов»158.

Рассылая по стране слезные просьбы, Зиновьев не мог не понимать, что тем самым дискредитирует себя. Предстает перед недругами нытиком, попрошайкой: И все же поступал так, лишь бы помочь Петрограду, за который отвечал. Помочь населению города выжить. Другого средства он не имел.

Как ни трудно было Советской России, она откликалась на просьбу Зиновьева. Помогла пережить зиму 1919–1920 годов, весну 1920, время, когда в Петрограде голодали все. И рабочие с семьями. И ученые, учителя, врачи. И писатели, художники. И ответственные работники, которых на старую столицу набралось почти девять тысяч человек.

Пайки последних практически не отличались от остальных и также делились на три категории. По первой, для 573 человек, формально включая и Зиновьева, полагалось, но далеко не всегда выдавалось, в месяц 15 фунтов муки, 8 — круп, 3 — сахара, 3 — масла, 12 — мяса. По второй, для 1726 человек 12 фунтов муки, 6 — круп, 2 — сахара, 2 — масла, 10 — мяса. По третьей, для 6684 человек — по 4, 1, 5, 1, 5 и 3 фунта соответственно. Кроме того, по всем трем категориям на человека в месяц приходилось по 1 фунту кофе или чая, куску мыла, полфунта табаку159.

С величайшим трудом Петроград пока держался. Но что ждет его дальше? Некоторым показалось, налаживанию работы заводов и фабрик, увеличению поставок продовольствия и, следовательно, прекращению все еще возникавших время от времени забастовок поможет преобразование ряда общевойсковых армий в трудовые. Сохраняющие военную структуру и дисциплину, но используемые для восстановления народного хозяйства. Подчиняющиеся потому и РВСР, и Совету обороны (с 7 апреля 1920 года — Совет труда и обороны, СТО).

Трудовой армией стала в феврале 1920 года и 7-я армия, которую Зиновьев попытался сохранить там, где она формировалась и квартировала — в пределах Петроградской, Псковской и Новгородской губерний. Новые задачи ее Григорий Евсеевич выразил в проекте положения, подготовленного им для утверждения в Совете обороны республики.

Прежде всего напоминавшем: «трудовое применение 7-й армии носит временный характер». Затем Зиновьев предлагал выделить из нее «достаточно сильных частей для несения службы на границах с Финляндией и Эстляндией». И лишь потом определял хозяйственные задачи. Во-первых, обеспечение региона топливом — разработка торфа и сланцев, заготовка дров. Во-вторых, участие в решении продовольственной проблемы — обработка под огороды свободной земли, заготовка картофеля, работа в совхозах. В-третьих — ремонт на петроградских заводах паровозов и вагонов. В-четвертых — обеспечение промышленных предприятий Петрограда рабочей силой.

Последний пункт был повторен более конкретно: «квалифицированные рабочие, поскольку они не безусловно необходимы для поддержания жизни 7-й армии, должны быть переданы армией из ее рядов местным заводам и всяким хозяйственным учреждениям по указанию соответствующих членов Совета трудовой армии».