Привычка убивать - Лев Пучков

Шишок нашарил в стене вкладыши, осторожно извлек их и приник ликом к овальной выемке наподобие маски, специально сработанной для удобства наблюдения и прослушивания: два отверстия находились по бокам, как раз напротив ушей, а третье — соответственно расположению правого глаза.

Воин был опасен не только тем, что мог споспешествовать магу в его мерзкой затее обнаружить Тайну, которую свято берег Хранитель. Он был опасен сам по себе. Шишок наблюдал за ним днем: в каждом движении этого смертного угадывалась скрытая сила и уверенность, которые присущи ратным людям, сумевшим пережить несколько войн. Сверхъестественно обостренное шестое чувство Хранителя безошибочно подсказывало ему, что в схватке у него нет совершенно никаких шансов победить Воина — независимо от того, что на его стороне будет ощутимый перевес в оружии. Воин отберет это оружие и отрежет Шишку голову. Тогда он умрет, как обычный смертный. Это будет очень обидно: прожить так много лет и уйти навсегда к Отцу Тьмы, не выполнив завета Хозяина только потому, что не сумел перехитрить смертного.

Воина нужно застать врасплох: поймав момент, когда он будет не готов к схватке, и напасть внезапно, чтобы одним точным ударом вычеркнуть его из своей жизни. Хранитель в течение нескольких дней наблюдал за этим смертным, изучая его повадки и образ жизни, но пока наблюдение успеха не имело. Воин спал чутко, как зверь, внезапно напасть на него ночью не представлялось возможным. Чутье у него было развито не хуже, чем у пса: задолго до приближения чужака он чувствовал его присутствие, так что в дневное время подкрасться к нему тоже было нельзя. Ах, какой нехороший кметь, какой вредный! Когда имеешь дело с таким опасным противником, самый удобный момент для коварного удара можно улучить лишь в том случае, если он сильно пьян от вина либо от страсти, занимаясь любовью с женщиной. За время нахождения в усадьбе Воин вина не употреблял ни разу, а женщиной его была Гостья. Она по какой-то неведомой Хранителю причине отказывала своему смертному в любви, хотя тот был с ней неизменно ласков, достаточно пригож, силен и пах здоровьем — Шишок хорошо развитым чутьем улавливал его запах всякий раз во время ночных посещений и был им доволен. Оставалось лишь терпеливо ждать: даже если мужчина и не пьет вина, это не страшно. Женщина — вот где ключ. Она хороша собой и молода, судя по некоторым признакам, много говорящим опытному наблюдателю, любит Воина и не сможет долгое время держать его на расстоянии…

Шишок недолго наблюдал за спящим Воином — всего несколько мгновений. Окно в его спальне, в отличие от апартаментов владельца усадьбы, не имело решетки — оно было распахнуто настежь и свободно пропускало в комнату ночную свежесть, которая губительна лишь для таких изнеженных белоручек, как проклятый маг, а здоровым людям дает хороший сон и счастливое пробуждение. Через окно проникал мертвый свет ущербной луны, четко оттенявший суровые черты лица спящего.

Воин встрепенулся, привстал на локте и повернул голову в сторону панно. Хранитель замер, проговаривая про себя заклинания, отводящие чужой пристальный взгляд. Он мог поклясться, что не сделал ни единого движения, способного вызвать хотя бы малейший шум. Идеально пригнанные стержни вынимались из отверстий настолько тихо, что Хранитель сам не слышал скольжения металла. Что за чутье у этого смертного! И вообще, смертный ли он? Ни разу за все время его пребывания в усадьбе Хранителю не удалось открыть потайную дверь, ведущую из лабиринта в покои Воина — несмотря на хорошо отлаженный механизм отпирания, он тем не менее издавал определенный шум, не воспринимаемый спящим сознанием обычного человека. Обычного… Воин, судя по всему, к этому разряду не относился. Он всякий раз просыпался спустя несколько мгновений после того, как Хранитель начинал безмолвно наблюдать за ним через отверстие в «маске»…

Воин пружинисто сел на кровати, потянулся и, скользнув на пол, приблизился к панно. Хранитель застыл как изваяние и почти перестал дышать. Воин ощупал панно снизу доверху, провел несколько раз пальцами по бугристым завиткам как раз в том месте, где располагались отверстия, и, не обнаружив ничего подозрительного, неопределенно хмыкнул.

Шишок остро пожалел, что у него нет под рукой длинной тонкой спицы, острие которой вымочено в яде. Будь у него такое оружие, можно было бы без помех притончить необычного смертного прямо сейчас и таким образом решить половину проблемы: с магом он бы как-нибудь разобрался. Да, нет под рукой. Нет под ногой. И вообще нет — все вооружение Хранителя составляли два отточенных тесака, коггистые лапы и увесистая дубина, притороченная за спиной в кожаном чехле. Это самое вооружение протиснуть в узкую дыру для глаза невозможно, а из того небольшого арсенала, что оставил Хозяин, ничего не сохранилось. Спицы-стрелки, надобность в которых никогда не возникала, потерялись в безднах лабиринта, яды в стеклянных флаконах с притертыми стеклянными же пробками за столетия высохли, а сами флаконы разбились и перестали существовать вовсе. Можно с полным основанием сказать, что из-за длительного отсутствия реальной угрозы Хранитель утратил не только часть своего арсенала, но и ряд качеств, необходимых бессменному стражу Тайны. Он, например, не сумел быстро разгадать намерения мага, которого следовало уничтожить сразу же, при его появлении в усадьбе, пока он еще не успел напитать стены своего жилища неуловимой чародейственной субстанцией и не вычертил на полу руны, защищающие своего хозяина от Ночных Сил. Хранитель несколько дней с интересом присматривался к новому смертному, изучал его. А следовало сразу резать — чего тут присматриваться…

Воин сложил руки на груди, встал напротив панно и принялся раскачиваться с пятки на носок. Лица его Хранитель видеть не мог — в затылок смертному светила луна, но, судя по всему, Воин пытливым взглядом ощупывал панно, пытаясь уловить в его нездоровой странности хоть какой-то намек на движение.

— Чтоб у тебя из глаз выросли когти, — пожелал недругу Шишок и, смежив веки, обратил взор внутрь себя, не давая смертному улавливать свою мысленную энергию.

Хитрость удалась. Воин постоял еще с минуту, опять хмыкнул и вернулся на свое ложе. Засыпать, впрочем, он не пожелал: как только Шишок размежил веки и посмотрел в его сторону, смертный досадливо крякнул и тихо пробормотал:

— Собак, что ли, на ночь к себе брать? Совсем нервы ни к черту…

Хранитель аккуратно вставил вкладыши на место, на цыпочках отступил от стены и, развернувшись, затрусил по лабиринту прочь от апартаментов сторожкого Воина. Ничего, придет и твой черед, чуткий кметь. Настанет ночь, когда Гостья украдкой посетит твои хоромы и скользнет под одеяло. Тогда ты испытаешь пьянящее чувство обладания желанным телом и радость твоя на какое-то время одолеет постоянную настороженность опытного боевого пса. Но недолгой будет эта радость. И станет она для тебя последней в этой жизни…

Выбравшись из лабиринта на кухне, Шишок по-хозяйски распахнул белое двухстворчатое хранилище снеди и стащил полбатона телячьей колбасы. Хорошо придумали эти смертные — вечно холодный погребец прямо в покоях, не надо далеко ходить. Погребец ему нравился: большой и вместительный, внутри уютно урчит какой-то добрый демон, да еще и подсвечивает чудесным ярким светляком. Лепо!