Гомо Сапиенс. Человек разумный - Юрий Чирков

И столкнувшись с любой задачей – будет ли это выбор хода в шахматах или какое-то финансовое решение – механизм интуитивного мышления включается на полную мощность. Если мы обладаем определенными знаниями, интуиция предложит нам быстрое решение. Так происходит с гроссмейстером, который молниеносно (блиц!) видит сильные ходы.

Вот маленький пример, который в своей книге дает Канеман:

«Всем знакомы сходные истории об интуиции экспертов: гроссмейстер, проходя мимо игроков в парке, объявляет, что черных ждет мат в три хода; врач с одного взгляда ставит пациенту сложный диагноз. Интуиция экспертов кажется волшебством, но это не так. В действительности каждый из нас по много раз на дню демонстрирует мастерство интуиции. Мы определяем гнев по первому же слову в телефонном звонке; входя в комнату, понимаем, что речь шла о нас; стремительно реагируем на неуловимые признаки того, что водитель в соседней машине опасен. Наши повседневные интуитивные способности хотя и привычны своей заурядностью, однако не менее удивительны, чем потрясающие озарения опытного пожарного или врача.

Психология точной интуиции не содержит никакой магии. Пожалуй, лучше всех ее кратно описал Герберт Саймон, который, исследуя процесс мышления гроссмейстеров, показал, что после тысячи часов занятий шахматисты иначе видят фигуры на доске. Саймон, раздраженный приписыванием сверхъестественных свойств интуиции экспертов, однажды заметил: «Ситуация дала подсказку, подсказка дала эксперту доступ к информации, хранящейся в памяти, а информация дала ответ. Интуиция – это не что иное, как узнавание».

Мы не удивляемся, когда двухлетний ребенок смотрит на щенка и говорит: «Собака», потому что привыкли к обыкновенному чуду узнавания и называния предметов. Саймон пытается сказать, что чудеса интуиции экспертов носят тот же характер. Правильные интуитивные догадки возникают тогда, когда эксперты, научившись распознавать знакомые элементы в новой ситуации, действуют соответственно. Верные интуитивные выводы приходят в голову с той же легкостью, с какой малыш восклицает: «Собака!»

Итак, мы уразумели, что способна дать Система 1. Надо было быстро найти решение, и мы его нашли. Мы победили? Вовсе не обязательно. Интуиция может подвести: предварительный тренаж был недостаточно долгим, и мы не можем учесть все тонкости и нюансы ситуации. Кроме того, у Системы 1 есть и свои искажения, систематические ошибки, которые она склонна совершать в определенных обстоятельствах. А главное – временами она отвечает не на заданные, а на более легкие вопросы и плохо разбирается в логике и статистике. Еще одно ограничение Системы 1 – ее нельзя отключить.

Сложное это дело – взаимодействие наших двух «Я». Вы бодрствуете, работают и Система 1 и Система 2. Первая автоматически, вторая в комфортном режиме минимальных усилий, задействована лишь малая часть ее возможностей. Система 1 постоянно генерирует для Системы 2 предложения: впечатления, предчувствия намерения и чувства.

Если Система 2 их одобрила, то впечатления, предчувствия превращаются уже в ваши убеждения, а импульсы – в намеренные действия. Это если все проходит гладко. Но если Система 1 сталкивается с трудностями, она обращается к Системе 2 за помощью в решении текущей проблемы. И последняя принимается за проведение подробной и целенаправленной работы.

Так рождаются наши решения и поступки. Не без доли иронии Канеман сообщает:

«Если вдруг (что маловероятно) по этой книге снимут фильм, то Система 2 будет второстепенным персонажем, который считает себя героем. Определяющая черта Системы 2 в этой истории – то, что ее действия сопряжены с усилиями, а одна из ее главных характеристик – леность, нежелание тратить силы больше необходимого. Так и получается, что те мысли и действия, которые Система 2 считает своими, часто порождаются главным героем нашей истории – Системой 1. Тем не менее, существуют жизненно важные задачи, выполнять которые способна лишь Система 2, поскольку они требуют усилий и самоконтроля, подавляющих предчувствия и импульсы Системы 1».