Чистилище. Побег - Игорь Пронин

– Да не доплывут они до того берега, точно говорю! Чик, надо отойти, вдруг много мутов соберется со всей реки. Кто знает, сколько их подо льдом спало? И в крепость пора сигналить, а мы далеко!

– Зачем сигналить? – Это третий голос, запыхавшийся. – Муты?!

– Пока нет, но сейчас ведь будут!

– Отойди, я размахнусь! – Это снова Чик. – Ну, не мешай!

Камень величиной с хороший мужской кулак с треском врезался в осину. Взвизгнула Алка, а Валька забулькал и потянул ствол куда-то вниз. Рука Максима с топором совсем ушла под воду, а до другого берега было еще так далеко! Кажется, он и вовсе не приближался. Максим работал ногами, совсем уже окоченевшими, как мог, а березка на той стороне реки никак не увеличивалась, только медленно смещалась в сторону. Затопленная осинка оказалась уже под грудью, и уходила еще ниже. Слева, там, где плыла Алла, ствол еще виднелся над водой, за него цеплялись ее бледные, как у подледного мута, руки. Сама девушка, в намокшем теплом тряпье, уже начинала пускать прощальные пузыри. Валька, рванувшись, высунул-таки голову и вдохнул, тут же закашлявшись, но от этого ствол ушел еще ниже, и Максиму пришлось его выпустить. Теперь его потянул за собой топор.

– Да что же это такое?! – скорее профыркал, отплевываясь, он, чем прокричал. – Что же…

Нога за что-то задела. Максим рискнул попробовать нащупать грунт, на миг оказался целиком под водой, но сумел оттолкнуться от круто поднимавшегося дна и, споткнувшись о застрявший ствол и снова встав, вдруг оказался в реке всего лишь по пояс. Он и сам не понял, как это произошло, и в растерянности оглянулся. Прямо ему в голову летел через неширокую в этом месте Осотню еще один камень, и Максим инстинктивно, не думая, сбил его в воздухе топором. С противоположного берега донесся гул разочарованных голосов.

– Алка! – Валентин наконец-то встал на ноги и кинулся помогать девушке. – Алка, не тони!

– Из реки выходи! – прикрикнул на него Максим и помог другу вытащить на поверхность полузадохнувшуюся рыжую. – Бегом давай!

Алка так кашляла, словно пыталась родить через рот. Случайно придумав на бегу это сравнение, Максим понял, что улыбается во весь рот, несмотря на холод, голод, опасность. В первый раз за долгое время ему повезло! Может быть, повезло, как никогда в жизни! Он ушел из общины, из старой жизни, и возврата к прошлому больше нет! Волоча Аллу под руки, они взбежали на берег и углубились в лес. Пробежав еще шагов двадцать, Валька собрался было устроить привал, но Максиму даже не пришлось ругаться: со стороны реки донеслись крики ужаса и рычание, которое жители нового мира ни с чем не могли перепутать. Это был мут. Один или несколько – этого они не узнали, потому что побежали дальше, прочь от воды. Крики на другом берегу постепенно затихли.

– Все, больше не могу!.. – Валька повалился на землю и стал подгребать под себя прошлогоднюю листву, словно пытался укрыться. – Макс, костра нам надо… И от мутов – огнем, если что…

– Будет тебе костер. – Максим выпустил руку Алки, которая ничком упала рядом с Валентином. – Только надо веревочку Костину просушить. Хорошая у него веревочка, волосяная…

Болели ноги, мерзло все тело, но Максим, счастливый как никогда, и не подумал прилечь рядом с друзьями. Ему хотелось действовать, куда-то идти, узнавать новое. Солнце пекло уже всерьез, будто собиралось за один день избавиться от всего оставшегося снега. Максим нашел полянку и повесил драгоценную веревочку сушиться, а сам пошел искать подходящий кусок коры и палочку. Будет костер! Бояться некого: никто не сунется за ними через реку. Это была ничейная земля, потому что, будь здесь община, они бы хоть иногда видели со стен Цитадели дым.

И вот, всего лишь час спустя, они сидели голые у огня и смотрели, как валит пар от развешанной на палках одежды и обуви. Максим любовно поглаживал топор – драгоценный инструмент и оружие, с которым он больше никогда не собирался расставаться. Ему было так хорошо, что он совсем не чувствовал голода. Но Валька был настроен не так романтично.

– А чем питаться-то будем? – спросил он. – Сачка нет, а без сачка мышей не добыть. Лягухи еще не вылезли, вода холодная, насекомых тоже нет. Алка, ты говорила, что травки знаешь съедобные!

– Как увижу, скажу, – пообещала девушка, внимательно оглядевшись. – Нет пока ничего. Может, беличье гнездо найдем? Бывает, что орехи там.

– Будто никто, кроме тебя, не знал! – Валька уставился на огонь. – Еда теперь – первое дело. Хоть кору жуй! Макс, зачем мы на север пошли? Надо ведь к югу, там уже лето!

– Нужно было уходить быстро, вот и пошли на север. Но ты прав, нам нужна еда. Не будем уходить далеко от реки. Если это был один мут, то будем на него охотиться. Я думаю, он вернется к воде. Если двое – будет трудно… Но нам нужна еда. Они сейчас слабые еще, после спячки. Потом, как потеплеет, начнется миграция, и нам придется уйти от воды подальше. Но летом будет легче.

– Надо к Старой крепости идти, – вдруг уверенно сказала Алла. – Там хорошо было, и люди были не такие, как здесь.

– Там все изменилось, дура! – засмеялся Максим. – И люди там одичали, как тут, и крепости давно нет!

– Крепости нет, а наследство мое от дедушки есть. Мама говорила, что дедушка мне оставил наследство. Он тогда не знал, что мы уйдем в другое место жить, вот наследство там и осталось, в могиле пророка Нового Иеремии.

Максим и Валька переглянулись.

– Какая могила, Алка? – Валька осторожно погладил девушку по покрытому «гусиной кожей» плечу. – Там сжигали всех, чтобы мутов не привлекать. Ты что, не помнишь? А пепел в огород сыпали.

– Я все помню, – немного обиженно ответила Алла. – Других могил нет, а одна есть. Когда пророк Новый Иеремия, который приехал с самыми старшими, умер, то его пепел потом с огорода собрали некоторые общинники и похоронили в сторонке, под камнем. Большой такой камень, помните? Мы играли, прыгали с него. Под ним пепел, и мое наследство дедушка Новосиб спрятал там. Я помню камень. Вот пророка не помню. Мама сказала, что ни к чему мне знать.

– Был такой. – Максим почесал затылок. – Если Новосиб и правда оставил тебе наследство – что там может быть?

– Не знаю. Может, еда? У них ведь была такая, которая никогда не портилась. Или одежда красивая.

– Или оружие. – Валька подмигнул Максиму. – Ну вот, нам уже ясно, куда мы для начала пойдем. Как хорошо, что мы видели карту! Теперь не заблудимся! Я точно помню: Старая крепость по эту сторону реки, только идти придется долго.

– Сначала охота, – твердо сказал Максим. – Потом пойдем смотреть, что за наследство дедушка Новосиб оставил малахольной внучке, которая про него за столько лет ни слова не сказала.

– Я одна не могла пойти. – Алла, соорудив из веточек нечто вроде гребня, начала расчесывать просохшие волосы. – Но и делиться ни с кем не собиралась. Это мое наследство! С вами поделюсь. По другому-то никак не получится, верно?

Прежде, в Старой крепости, люди по привычке пользовались календарем, даже отмечали некоторые праздники. Максим даже помнил, когда был его день рождения: пятнадцатого августа. Это был последний летний месяц, перед самой осенью. Был, потому что при переезде в Цитадель общинники сбились со счета и никак не могли решить, с какого числа продолжить отсчет. Попробовали узнать у соседей и получили два разных ответа. Потом, постепенно, эту проблему забыли. Какой в самом деле смысл считать дни? По растениям понятно, когда заморозки близко, а когда тепло. Дядя Толя, правда, дважды дарил Максиму пустяковые подарки – других не было – и называл их подарками ко дню рождения. Потом дяди Толи не стало, и Максим выкинул эту чепуху из головы. Но теперь, стоя на берегу далекого от Цитадели ручья, задумался.