Королевский гамбит - Джон Мэддокс Робертс
Шрифт:
Интервал:
Храм Весты на протяжении почти семи веков, то есть с самого основания города, находился в центре Форума. В соответствии со старинными обычаями, он имел круглое строение, ибо именно такой формы наши предки предпочитали строить свои хижины. Одним из наших лучших и одновременно самых простых праздников была встреча Нового года, который отмечали в начале марта (в это время в древности начинался новый год). Накануне в городе гасили все очаги, и с первыми признаками рассвета служительницы Весты посредством трения деревяшек друг о друга добывали новый огонь, который в течение года тщательно хранился и от которого разжигались очаги всех домов.
На протяжении последнего года, если не дольше, Цецилия была так называемой Virgo Maxima, главой коллегии весталок. Несмотря на то что ее редко можно было увидеть на людях, она пользовалась такими же привилегиями, какие подобало иметь разве что заморской принцессе. Из всех весталок ей одной позволялось принимать наедине гостя мужского пола. Остальные в лучшем случае могли это делать в присутствии другой весталки. И если какая-то из них была застигнута за нечестивым занятием, то она подвергалась исключительно изощренному наказанию. Такую весталку помещали в маленькую подземную клетушку с небольшим количеством пищи и воды и сверху засыпали землей.
Возможно, сам храм являл собой и небольшое строение, но дом, в котором жили весталки, Атрий весталок, по праву прослыл самым великолепным дворцом в Риме. Он располагался рядом с храмом и, подобно всем прочим римским зданиям, со стороны фасада ничем не отличался от обыкновенного склада из кирпича, облицованного белой штукатуркой. Совсем иначе выглядело его внутреннее убранство.
У двери меня встретила девушка-рабыня — по вполне очевидным причинам, все служащие здесь рабы были женского пола. Увидев меня, она сразу же бросилась к Virgo Maxima, чтобы доложить о прибытии официального гостя. Внутри Дом весталок был отделан белоснежным мрамором. Струящийся через застекленную крышу свет с изысканной выразительностью подчеркивал великолепие настенных фресок, изображавших сложные ритуалы поклонения богине. Повсюду основной акцент был сделан на красоту в сочетании с простотой, роскошь, лишенную вычурности. Казалось, будто в Рим каким-то образом перебралась Тусканская вилла, увеличенная до размеров дворца. Думаю, не лишним будет еще раз повторить, что подобного рода строений в Риме больше не было. Увы, римляне никогда не отличались таким достоинством, как хороший вкус.
— Как я рада тебя видеть, Деций, — услышал я за спиной знакомый голос.
Тетушка вошла через боковую дверь. Ей было около пятидесяти, но, не зная мирских забот и трудностей, связанных с воспитанием детей, она выглядела значительно моложе своих лет. Ее гладкое, без единой морщинки лицо всегда носило выражение запредельной безмятежности.
— Для меня большая честь, что ты соблаговолила принять меня, дорогая тетя, — отвесив поклон, произнес я.
— Ну что ты, милый. Хоть ты и публичный деятель, все равно остаешься моим внучатым племянником.
— Таких, как я, у тебя слишком много, тетя, — улыбаясь, ответил я.
— Да, у нас многочисленная семья, это верно. Но мало кого из наших родственников я хотела бы видеть. В особенности это касается лиц мужского пола, а среди них — мужчин молодого возраста. Если бы ты только знал, сколько твоих родственниц приходит сюда, чтобы посплетничать. Ну да ладно. Идем со мной. И давай-ка выкладывай все, что тебя тревожит, — от начала до конца.
К моему величайшему изумлению, она взяла меня за руку и потащила в маленькую гостиную с роскошными креслами, посреди которой горел огонь. Я ожидал, что она будет себя вести под стать тому великому достоинству, с которым всегда держались весталки на больших праздниках, чем напоминали сошедших с небес богинь. Однако же в ее поведении я не обнаружил ничего, кроме — как бы это лучше выразиться? — родственной привязанности.
Прежде чем мы приступили, собственно, к делу, мне пришлось поведать ей обо всех последних событиях: кто из моих сестер за кого вышел замуж, как продвигалась карьера моего отца и тому подобное. Моя мать умерла несколько лет назад. Будь она жива, я мог бы провести там весь день до самого вечера. Рабыня принесла нам маленькие кексы с разбавленным вином.
— Итак, — сказала тетушка, насытив свое любопытство семейными сплетнями, — в письме ты упоминаешь о каком-то щекотливом деле государственной важности. Мы, весталки, призваны служить интересам страны до последних дней существования Республики. Первые из нас были дочерьми королей. Уверяю тебя, все, что я делаю, идет исключительно на благо государства.
Свой небольшой монолог она произнесла искренне и просто, в отличие от навязших у нас в ушах патриотических заверений, которыми грешит большинство наших современников.
— Десять дней назад, — началя, — сюда на хранение были принесены некие государственные документы, содержание которых держится в строжайшей тайне. Они касаются расследования Сенатом убийства одного человека. Причем преступление это было совершено ночью, а документы принесли еще до наступления утра, прежде чем я узнал о нем от своих ночных дозорных. Это обстоятельство умышленно утаивалось от меня.
Мое заявление повергло тетушку в крайнее недоумение.
— Я взяла эти документы под свою личную ответственность. Но если не считать раннего часа, то я не вижу в этом ничего подозрительного. Разумеется, мы берем к себе на хранение завещания. Но подчас к нам также приносят и другие официальные бумаги, например договоры. Но они являются священной тайной.
— Постараюсь объяснить.
Я начал рассказывать о событиях, которые произошли за последние несколько дней. Не успел я изложить и половины, как она сделала неожиданное замечание, сильно меня поразившее, хотя на первый взгляд ничего странного в нем не было.
— Этим человеком был Помпей? — спросила она.
Я молча кивнул в ответ, и она добавила:
— Я знала его мать. Ужасная была особа. А также помню его отца, Страбона. Ты слыхал, что его убило молнией?
— Да, слыхал.
Она кивнула с таким видом, будто это обстоятельство имело непосредственное отношение к делу, хотя, не исключено, что именно так и было. Я продолжил свое повествование об убийствах и злодеяниях, список которых мог затмить весь свет в самый яркий день. К концу моего рассказа мне показалось совсем не удивительным, что за окном уже стемнело.
Какое-то время тетушка сидела молча.
— Значит, Помпей, — наконец изрекла она. — И эти проклятые Клавдии. Как только старинный патрицианский род может на протяжении нескольких поколений производить на свет столько сумасшедших и предателей? — Она покачала головой. — Вот что, Деций. Ты поведал мне все, что видел и слышал. Теперь скажи, куда ведут твои подозрения?
Я ожидал услышать от своей тетушки гораздо более наивные рассуждения, каковыми обыкновенно отличаются дамы ее немолодого возраста. Редко в жизни мне приходилось так сильно ошибаться.
— Даже не знаю, как сказать. Однако поскольку я намерен обратиться к тебе с некоторой просьбой…
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!