Опоздавшая невеста - Карен Хокинс

Она опять закружила по комнате.

– Я смогу защитить его. Все, что мне нужно, это немного времени, и я буду... – Она внезапно замолчала, спина ее напряглась. Рыдание сотрясло ее тело, Арабелла зажмурилась, прижав ко рту кулак.

Люсьен через мгновение был возле нее. Он притянул ее к себе и крепко держал, прижав ее голову к своему плечу и касаясь щекой ее волос. Она стояла в его объятиях и плакала. Хотя она и не пыталась высвободиться из его рук, но и не расслабилась.

Люсьен привлек ее еще ближе, начал гладить по спине, по плечам.

– Мы найдем выход, милая, – прошептал он, целуя ее локоны. – Обещаю тебе.

Она так много вынесла, на ее попечении находилось столько людей – Бог знает, какой ценой ей все это давалось. А теперь ей предстояло самое тяжелое испытание, и это была не тюрьма, а понимание того, что она не может защитить тех, кто в ней нуждается и рассчитывает на нее.

Он ждал, когда она возьмет себя в руки, и шептал успокаивающие слова. Господи, как же хорошо было сжимать ее в объятиях и чувствовать биение ее сердца рядом со своим, зная, что она в безопасности.

Когда рыдания прекратились и перешли в кашель, Арабелла попыталась высвободиться. Но Люсьен не ослабил объятия, держа руку у нее на затылке и прижимая ее голову к своему плечу. Его рубашка намокла, сюртук помялся, даже несмотря на необыкновенное умение Гастингса гладить, но Люсьену было безразлично. Единственное, что для него имело значение, это то, что он оказался именно там, где был нужен Арабелле.

Через некоторое время он повернул ее лицом к себе. Мокрые от слез ресницы обрамляли полные боли шоколадного цвета глаза. Но ему была нужна правда, и сейчас больше, чем когда бы то ни было.

– Расскажи мне, Белла, – прошептал он. – Расскажи мне о контрабанде.

Она посмотрела на него, и губы ее задрожали. Он подумал, что она согласится, но рот ее сжался, и она высвободилась.

– Мне нечего рассказывать.

Люсьен вздохнул, усталость вновь навалилась на него. Он сунул руку в карман и вытащил маленький узелок, положил его на ладонь, развязал концы носового платка, и в свете лампы засияли броши и длинное рубиновое ожерелье.

– Я нашел это в пещере, Белла. У нее расширились глаза.

– Где ты их нашел?

Его чутье говорило ему, что она удивлена, даже потрясена находкой. Люсьен снова завязал драгоценности в носовой платок.

– Они были в бочке.

Арабелла смотрела на сверток, прерывисто дыша, между ее бровей залегла складка. Наконец через некоторое время, которое показалось вечностью, она взглянула Люсьену в глаза:

– Я не знала об этом, Люсьен. Клянусь.

Он поверил ее слову безоговорочно, не зная, верит ли он потому, что она действительно невинна, или потому, что не вынес бы, если бы она была виновна.

– Мне надо знать о контрабанде. Арабелла сглотнула, потом кивнула:

– Я тебе все расскажу, но... не может ли это подождать до завтра? Я так устала. Я... Мне надо подумать.

Если бы это был кто-то другой, Люсьен отказал бы, потребовав немедленно рассказать все в подробностях. Но он был беззащитен перед тенями, залегшими у нее под глазами, перед дрожью, сотрясающей ее тело.

– Хорошо, я больше не буду утомлять тебя сегодня. Но завтра мы все обсудим.

Она кивнула, потом повернулась, направляясь к двери. Шла она медленно, почти неслышно ступая по ковру. У порога она остановилась и оглянулась.

– Я была бы тебе благодарна, если бы ты не говорил тетушкам о том, что произошло.

– О контрабанде или о нашей женитьбе?

– О том и о другом.

Теперь Арабелле, как никогда, была нужна его поддержка, но он сказал:

– Как хочешь.

Она взглянула на него неуверенно и улыбнулась. Потом ушла, тихо закрыв за собой дверь.

Люсьен тяжело вздохнул. Вспыльчивая и дерзкая, упрямая и несгибаемая, она не будет послушной женой. Он вспомнил, как холодно она держалась с Харлбруком, и устало улыбнулся. Одно было несомненно: как бы там ни было, из Арабеллы получилась бы великолепная герцогиня.

Арабелла закрыла дверь конюшни и подошла к Себастьяну. Как будто чувствуя ее беспокойство, старый конь выдохнул, и в воздухе засеребрилось облачко пара. Утро было холодное, жгучий мороз пробирался под одежду и выстуживал сохранившееся там тепло.

Она вздохнула и прижалась щекой к костлявой шее Себастьяна, глядя в маленькое оконце конюшни. Полчаса назад пошел снег. Он мягко запорошил старый дом, отчего тот казался белым и блестящим, словно глазированный торт.

– Пожалуй, надо рассказать ему все и покончить с этим, – пробормотала она. Впрочем, выбора у нее не было.

Себастьян помотал головой и заперебирал ногами по полу, что у лошади помоложе могло выглядеть как горделивая походка.

Арабелла засмеялась:

– Упорствовать до конца? Он уже знает достаточно, чтобы отправить нас в тюрьму, но не сделал этого. – Она поджала губы и нахмурилась. – Он даже старается помочь. Люсьен поразительный человек.

Услышав имя хозяина, Сатана вытянул голову над дверью и посмотрел на Арабеллу влажными глазами.

– Тебя я тоже поглажу, но мне нужны все мои пальцы, спасибо. Ты такой же драчливый, как и твой хозяин.

Сатана фыркнул и убрал голову обратно в свое стойло, как будто обидевшись.

Арабелла улыбнулась. Прошлой ночью после стычки с Люсьеном она рухнула в постель и проспала до рассвета. Сон освежил ее, и теперь она чувствовала, что к ней возвращаются силы. Вчера она позволила Харлбруку поколебать ее уверенность в себе. Больше этого не повторится.

Арабелла закрыла глаза и вдохнула аромат сена с примесью свежего запаха снега. Рано или поздно ей придется объяснить Люсьену, каким образом и почему она стала контрабандистом.

Тяжело вздохнув, она подняла лопату и положила ее на плечо. Прежде чем встретиться с Люсьеном, она должна кое-что переделать в конюшне. Дверь отремонтирована, так что теперь можно заняться этой работой. Кроме того, нельзя до бесконечности трусливо откладывать разговор, на который она уже решилась.

Убедив себя такими рассуждениями, она вышла из конюшни под падающий снег. На рукава плаща густо летели снежинки, каждая была похожа на сияющий бриллиант.

Бриллиант. Как те, что мерцали на ладони Люсьена. Неудивительно, что Боулдер так отчаянно цеплялся за те бочки. Она остановилась и посмотрела на дверь сарая. Наглый контрабандист вернется за своим товаром, в этом она не сомневалась. У него не было выбора: в пещерах под Роузмонтом хранился бесценный груз.

У нее перехватило дыхание. «Господи, во что я влезла?» Боулдер не из тех, перед кем можно просто извиниться. Ему будет мало, если они вернут товар. Он захочет поквитаться за унижение, которое испытал, когда над ним одержали верх.