Маленький цветочный магазин у моря - Эли Макнамара

– Стэнли вас примет, – говорит Мелани, возвращаясь. – Пожалуйста, следуйте за мной.

Я иду за ней по коридору вдоль длинного ряда закрытых дверей и невольно гадаю, что за ними находится.

– Просто офисы, – говорит она, будто угадав мои мысли. – Ничего зловещего, уверяю.

– Извините, – бормочу я. – Про такие места столько всего рассказывают…

– Да, я знаю. В некоторых приютах и правда творится нечто невообразимое. Беда в том, что многие любят стричь под одну гребенку, и из-за таких учреждений тень падает и на те, где старикам и больным обеспечивают прекрасный уход. Просто о таких домах не болтают на каждом углу. – Она останавливается у застекленной двери и открывает ее. – А вот и наша комната отдыха.

Я вхожу следом за Мелани и вместо почтенного сборища стариков, сидящих на стульях с высокими спинками и закутанных в пледы, застаю бурную деятельность.

Компания восьмидесятилетних старцев режется в бильярд и настольный теннис, несколько человек играют в «эрудита», и еще кто-то сидит за компьютером в Интернете.

Мелани озирается по сторонам.

– А где же Стэнли? Только что в бильярд играл. А, вот он, у окна, ждет вас!

Мы пробираемся через толпу к двум креслам, стоящим возле окна, и тут я вижу его.

– Поппи, девочка моя! – Стэн пытается подняться, и Мелани помогает ему. – Поверить не могу! Сколько лет…

Он обнимает меня, и я чувствую, каким он стал хрупким.

– Стэн, как же я рада!

Я отступаю на шаг, чтобы лучше разглядеть его.

Я помню рослого широкоплечего Стэна с низким голосом и громовым смехом. Передо мной стоит усохший старичок, ростом меньше меня, и голос у него надтреснутый и слабый.

– Я вас оставлю, – говорит Мелани. – Позовите меня, когда он вас вконец уболтает.

– Мелли, милая моя, – отзывается Стэн, опускаясь в кресло. – Ты же меня знаешь: каждое слово – чистая правда.

– Ну да, а я – Кейт Мидлтон, – подмигивает она. – Пойду корону отполирую.

Стэн с улыбкой смотрит вслед Мелани, которая идет к дверям, по дороге перебрасываясь парой слов с кем-нибудь из постояльцев.

– Славная она девочка, – замечает он. – Ну, присаживайся поболтаем.

Стэн рассказывает мне все о своей жизни в приюте. О развлечениях, о прогулках, о друзьях, которых он завел в Кэмберли. Иногда умолкает, чтобы что-нибудь вспомнить: память уже не такая ясная, как ему хотелось бы. Но я терпеливо жду, давая ему собраться с мыслями.

– Я тебе все про себя рассказал, ну а ты-то как? – говорит Стэн. – Что ты поделывала все это время, и самое главное – как у тебя сейчас дела в цветочном магазине? Я уж думал, ты мне букет принесешь, как в старые времена.

– Нет, никаких цветов. Я вот что принесла.

Я достаю из сумки бумажный пакет и протягиваю Стэну.

– Совсем как тогда! – Он заглядывает в пакет и нюхает содержимое. – Свеженькое, сегодняшнее?

Я киваю.

– Да, из «Голубой канарейки».

Стэн озадачен.

– Раньше это была пекарня мистера Бамблса, но теперь там новые хозяева, – объясняю я. – Отличные ребята.

– Приберегу к чаю, – говорит он и ставит пакет на стол рядом с собой. – Здесь печенье – обычная фигня из супермаркета. А это настоящее угощение, спасибо! Так расскажи мне о «Гирлянде маргариток». Лу говорила, что ты вернулась в Сент-Феликс. Так жаль твою бабушку – какой прекрасный был человек!

– Точно, – соглашаюсь я, задумавшись о ней.

– А теперь влилась свежая кровь, и магазин снова засверкает, причем ярко – раз именно ты взялась за дело.

Я пожимаю плечами.

– Может быть. Справляемся.

– Просто справляетесь? А книги вы не используете?

– Ты о них знаешь?

– Конечно, знаю. Этот магазин стал особенным с тех пор, как за него взялась Дейзи еще во времена королевы Виктории. Она пользовалась языком цветов, чтобы творить волшебство, но и в самом магазине есть магия. Рассказать тебе историю?

И в глазах Стэна загораются искорки.

– Конечно! – Я вспоминаю, как он любил рассказывать нам истории в детстве. Как бы мне ни хотелось побыстрей подобраться к причинам, побудившим его уехать из Трекарлана, это может подождать несколько минут.

– Есть древнее предание, что земля, на которой стоит магазин, была некогда благословлена корнуолльской волшебницей Зетар. Когда-то ее обвинили в колдовстве, но она бежала в Сент-Феликс. Местные жители сжалились над ней и прятали ее, пока преследователи обшаривали город. В благодарность Зетар наложила на все дома и на землю чары и объявила, что любое здание, которое здесь когда-нибудь построят, будет защищено от зла. И еще она заколдовала сам город, сказав, что любой, кто приедет сюда, всегда обретет покой и защиту. Так Сент-Феликс и получил свое имя, потому что Феликс означает…

– Счастливый, – заканчиваю я. – Точно, я и забыла, хотя когда-то знала. И все-таки, Стэн… Мне уже не восемь лет. Хочешь, чтобы я поверила в эту сказочку?

– Твое дело, во что верить, но это правда, – говорит Стэн, откидываясь на спинку кресла.

Спорить бесполезно. Кому мешает, что старик тешится своими сказками? Но для меня мифы и легенды сродни спиритическим бзикам Эмбер и байкам про то, что цветы умеют исцелять людей, пусть даже об этом говорят очевидцы.

– А ты откуда знаешь, что это правда? – спрашиваю я. – Этой легенде уже много веков, может, ее просто кто-то от скуки выдумал.

Стэн вглядывается в меня своими ярко-зелеными глазами.

– А ты не изменилась, – говорит он наконец. – Ты даже в детстве спорила из-за сказок.

– Правда?

Стэн кивает.

– Точно. Твой брат сидел и вежливо слушал, а тебе вечно доказательства подавай и объясняй, что да почему.

Я открываю рот, чтобы ответить, но Стэн продолжает.

– И это хорошо, Поппи. Надо расспрашивать, надо понимать почему. Хотя иногда нелегко получать ответы… – Он умолкает на несколько мгновений, не сводя с меня глаз. – Магия действует? Я в первую очередь о магазине.

– Ну… – я тщательно подбираю слова, – особенные букеты Эмбер пользуются спросом.

– А она обвязывает их белой ленточкой?

– Да.

Стэн одобрительно улыбается.

– И во-вторых. Действует ли магия Сент-Феликса на тебя?

– О чем ты?

– Тебе стало лучше, когда ты сюда вернулась? Понятно, что после случившегося ты держалась отсюда подальше. Но я не думал, что это будет так долго. Никто не думал.

– Ну… да… – бормочу я. – Трудно было вернуться… После Уилла.

– Прекрасный был юноша. Благородный, достойный, да и красивый. Лучшие всегда умирают молодыми.