Война в затерянном мире - Сергей Зверев

– Готовится группа для входа в лабиринт! Нужно спасть людей из Той Чечни.

– Спасать людей? – Алхоев криво улыбнулся. – А почему вы решили, что там есть кого спасать?

– Да мне все равно, есть там кто живой или нет! Я ничего не решал!

– Кто поведет группу? Дай я угадаю. Стольников?

– Да.

– Все правильно. Не живется человеку спокойно… Никак не живется.

Боевик поднялся на ноги.

– Алхоев! – почувствовав неладное, заторопился Есников. – Магомед, у меня есть то, что вам нужно…

Полевой командир уставился на него долгим взглядом.

– Опять какой-то пароль?

– Нет. Это… – дотянувшись рукой, Есников вынул из кармана на спинке жилета черный прибор.

– Навигатор? – Алхоев даже рассмеялся. – Ах ты хитрая лиса!..

– Вот видите, я с вами, – затараторил Есников. – Теперь понимаете, что все ваши обвинения в моем предательстве беспочвенны?

– Теперь вижу, – ответил порозовевший от удовольствия Магомед Кровавый. И перевел на подполковника тяжелый взгляд.

…Белая «Нива» уже давно покинула место разговора, уже давно осела пыль и стихли звуки. На дереве чирикали вернувшиеся птицы, и пахло разнотравьем. А под деревом лежал с перерезанным горлом бывший заместитель начальника штаба бригады внутренних войск подполковник Есников.

…Звук голосов, раздавшихся совсем рядом, заставил штурмана поднять голову. Старик тоже заволновался. Встав с деревянного настила, служившего ему кроватью, он подскочил к окну, выглянул и развернулся.

– Прячься, служивый, беда идет…

Спускаясь в подпол, старший лейтенант слышал, как на пороге дома раздалась чеченская речь. Однако первыми вбежали в дом двое, которых Пловцов знал. Это они сидели среди прочих у стены в тот час, когда Дага пытал несчастного.

Вбежав, они встали у стены, почти закрыв собой старика. Через минуту в доме показался сначала один, а после и второй боевик. Посланные Дагой, они должны были провести обыск в доме старика. Это было не единственное мероприятие, организованное оставшимся за Алхоева подручным. Сомневаясь, что речь идет об одном русском раненом, он отправил своих людей проверять все дома, прилегающие к зданию администрации.

И вот теперь двое чеченцев входили в дом старика в тот момент, когда Пловцов сквозь щели в полу слушал короткий разговор горожан со стариком.

– Мы будем драться! – заверил один.

– Лучше оставьте эту затею, – попросил старик.

– У нас есть оружие!

– Дурак! – отозвался старик, и все замолчали.

– Где русский? – услышал Пловцов над головой голос с сильным кавказским акцентом.

– Здесь все русские, – спокойно ответил старик.

Бандиты невероятно удивились, когда увидели в доме двоих горожан.

– Нам говорили, что ты ведешь уединенный образ жизни, – заметил боевик, вошедший первым. – А у тебя здесь общежитие… Или совещание, старик?

– Так я спрашиваю, где русский, – напомнил второй.

И штурман, вздрогнув от резкого звука, увидел, как он дернулся всем телом и отшатнулся к стене. На его груди в районе сердца мгновенно образовалось красное пятнышко, которое увеличивалось в размерах с каждой секундой.

Пловцов слышал звук выстрела и готов был поклясться, что это был выстрел из оружия с прибором для бесшумной стрельбы. «Откуда он у них?» – изумился Сергей и тут же вспомнил, что с тем же успехом мог спросить, откуда у этих людей «маузер», что он видел. Горожане добывали оружие где могли, и этот пистолет с ПБСом был, по-видимому, трофеем.

Размазывая кровь по глиняной стене, мертвый чех сполз на пол.

– Брось оружие! – приказал он второму боевику. Оглушенный происходящим, тот после выстрела даже не смог поднять автомат. – Брось, я сказал!

Пловцов услышал глухой стук – на пол упал автомат бандита.

«Самое время выйти, взять «калашников» и свалить», – подумал штурман, и в этот момент раздались две очереди. Первая – в окно дома, вторая – в дверь.

«Черт!» – почти вскрикнул Сергей.

Оба горожанина, устроившие «прием» первой паре боевиков, упали на пол. Сквозь щели между досками пола на лицо штурмана полилась кровь.

Еще двое чеченцев вошли в дом, и вошедший первым, выбрав цель, нажал на спусковой крючок. Короткая очередь подбросила тело раненого горожанина, и он забился в судороге.

– Где русский, старик?! – спросил второй и, взяв деда за грудки, швырнул внутрь комнаты. Ударившись спиной, тот сбил табурет, прогремела кухонная утварь у плиты, и он рухнул у начинающего закипать чайника на печи.

– Поосторожнее с ним! – встревожился второй боевик. – Дага будет зол, если мы прикончим хозяина, не расспросив про русского.

Пловцов не понимал чеченской речи, но по интонации догадался, о чем говорят.

Бросив мимолетный взгляд на второго раненого, первый боевик поднял с пола пистолет – теперь Пловцов видел, что это «макаров» с самодельным глушителем, таких в Чечне пруд пруди, и не было сомнений, что оружие оказалось в руках горожанина после схватки с людьми Алхоева за пределами крепости задолго до появления разведчиков.

Подняв руку, он спустил курок. Раздался хлопок, и тело второго горожанина шевельнулось. Русский, стеная, перевернулся на живот. Чех еще дважды выстрелил ему в спину. Подумав, четвертым выстрелом разбил ему затылок.

– Хватит, Ислам! – прикрикнул кто-то наверху.

Пловцов сидел в подполе, стараясь дышать тихо и глубоко.

– Они сказали, где солдат Стольникова? – звучал тот же голос.

– Эти двое ничего не скажут.

– Теперь – да!

– Ты видел их глаза? Это глаза русских, готовых умереть.

– У всех русских такие глаза.

– Ты плохо знаешь русских.

– Зато я хорошо знаю тебя! Сначала нужно получать ответы, а потом стрелять! Я не вижу в твоих глазах огня, когда мы сражаемся в горах, но этот огонь появляется, когда нужно убивать пленных!

– Ты стал добр к русским, Вахит?

– Я думаю, что сейчас говорить Даге!

Пловцов ничего не понимал. Но даже не зная чеченского языка, нетрудно было догадаться, что один отчитывает другого за поспешный расстрел.

– Они бы все равно ничего не сказали, – упрямо повторил чех, – но они нам и не нужны. Если эти двое были в доме, значит, было кого сторожить. Русский здесь, и его нужно просто найти.

Если бы Пловцов понял, о чем сейчас идет речь, он выскочил бы и стал драться. Но, слава богу, для него разговор наверху был пустой болтовней в ожидании каких-то действий.