Смерть или слава - Владимир Васильев

– Батарея есть у меня, – сказал Риггельд спокойно. – Вы же заказывали. В багажнике лежит.

– Если здесь будет твой багажник, – рассудительно заметил я, – то на хрена нам батарея?

– Тоже правильно, – оценил мой мрачный юмор Риггельд. – Ладно. Не паникуйте, я вас подберу. Если чужие не помешают.

– А что чужие? – сразу насторожился Костя.

– Шныряют над городом. Здоровые такие корабли, пятиугольные.

– Здесь такие же побывали… – вставил я. – Ты там поосторожнее.

– Не учи, – лицо Риггельда смягчилось. – Я старый контрабандист… В общем, идите потихоньку от бункера на северо-восток, в сторону Новосаратова. Увидите чужих – прячьтесь, там есть где. Я найду вас в любом случае.

– Хорошо, – я кивнул. – Только ищи получше.

– Рома, – спросил напоследок Риггельд. – Как там Юлька? С ней все в порядке?

– А ты у нее сам спроси, – сказал я и уступил место перед рацией.

Не нужно быть особым знатоком человеческих душ, чтобы понять: Юльку этот вопрос очень обрадовал. И очень поддержал. Ей нужен был этот вопрос, и именно от Курта Риггельда.

Вот только меня это не очень радовало, если честно. Но… видно, так уж распорядилась судьба.

– Я в порядке, Курт. И я жду тебя. Будь осторожен, – попросила Юлька тихо.

– Вы тоже, – сказал Риггельд бесстрастно. – Bis bald, Liebes…

– Bis bald, Kurt…

И Риггельд отключился.

– Какая сцена! – вздохнул Чистяков. – Я прослезился.

– Да ну тебя, – отмахнулась Юлька и впервые за сегодня улыбнулась.

– Он завидует, – предположила Яна. – Завидуешь ведь, землерой?

– Завидую, – ничуть не смутился Чистяков. – Так всем и рассказывать буду: «…и прослезился.» Или нет, лучше так: «Я плакаль.»

– Ладно, – сказал я. – Потопали. Костя, что можно захватить из твоей развалины?

– Да ничего, – вздохнул Костя. – Рация без батареи – мертвый груз. А больше ничего тут и нету…

– Вообще это глупо, – подал вдруг голос Смагин. – Уходить отсюда. От вездехода, от связи. Зачем?

– Затем, – буркнул я. – Подальше от этой воронки. Пошли, пошли, время идет.

– Вы идите, – сказала Яна, беря Юльку под руку. – Мы вас сейчас догоним.

И мы пошли. Груженые только бластами, как любой взрослый волжанин, и роем разнообразных мыслей в довесок.

Жизнь продолжала преподносить нам сюрпризы – да и как без сюрпризов после такого крутого поворота в судьбе целой планеты? Лавина, вызванная нажатием безобидной с виду маленькой кнопки ширилась и набирала силу. Кто знает, какой она станет на пике мощности?

– Слушай, дядя Рома, – оторвал меня от раздумий Костя Чистяков. – Откуда ты, черт побери, все заранее знаешь? Как ты понял утром, что сейчас прилетят чужие?

Я протяжно вздохнул. Как? Действительно – как? И, пользуясь отсутствием девчонок, объяснил по-простому:

– Есть у меня в жопе специальный барометр. Понятно? Кстати, утро еще не закончилось.

Чистяков только головой сокрушенно покачал.

По-моему, у него барометра нет.

Нигде.

Едва Риггельд коснулся выключателя, видеофон послушно уснул.

«Ну и сенсоры! – подумал он мимоходом. – Мой домашний, помнится, силой приходилось долбить чтоб отключился… Растет „Техсервис“, растет.»

От мысли, сколько же может стоить позаимствованная модель видеофона, Риггельд воздержался. Все равно платить некому – где сейчас продавцы? Где пухлый и вечно краснорожий кассир, любитель булочек и крепкого кофе?

Старенький, еще дедовский «Даймлер» мягко встал на подушку.

«Да. Теперь, вот, бункер расковыряли… А я его так любовно отделывал…»

«Наверное, теперь я должен испытывать к чужакам еще более теплые чувства!»

Привычка мыслить своеобразным диалогом сложилась у Курта Риггельда еще в детстве.

Он потихоньку выехал из гаража, внимательно осмотрел небо, и свернул на Кленовую Аллею. Теперь он был скрыт от любопытных взглядов сверху пышными кронами.

«Интересно, что нужно чужим? Что они недоделали тут, на Волге? Отчего не убрались окончательно и бесповоротно?»

Воображаемый собеседник не нашелся что ответить, и Риггельд философски хмыкнул в его адрес. По пути от заимки на Завгаре до материкового побережья чужие ему, видимо, не встретились. Собственно, большую часть ночи Риггельд проспал на заднем сиденьи, доверившись автопилоту и не раз испытанному штурману. Но в окрестностях города он натыкался на следы пребывания чужих постоянно, а потом и первую пару пятиугольных штурмовиков углядел. Хорошо, успел лечь на пузо, погасить фары и притвориться, будто его тут нет. Штурмовики сели на космодроме; минут двадцать чужие занимались своими загадочными делами, а потом подняли корабли и круто ушли в зенит. С выключенным освещением и в экономном режиме Риггельд наведался к космодрому и фактории – и нашел их такими же безлюдными, как и Новосаратов. И рассвет ничего не изменил, ни на космодроме, ни в городе. Люди просто исчезли.

Идиоту ясно, что тут не обошлось без чужих.

На первый взгляд цепочка последних событий выглядела маловразумительно. Появление огромного корабля – появление флотов чужих – неудачная попытка высадки – удачная попытка высадки – пленение всех людей Волги. Зачем чужим столько народу? И куда народ упрятали? В тот огромный корабль, что повис над заимкой Савельева? Чужим нужны рабы?

Нет, как то все криво и неубедительно получалось. Не мог Риггельд согласиться с подобной трактовкой событий.

«Что ж… – подумал он. – Подождем. Будущее все объяснит.»

«Или не объяснит.»

Аллея кончилась; Риггельд притормозил, прежде чем выехать на голый, ничем не прикрытый сверху перекресток. Посреди дасфальтового креста бесформенными черными грудами возвышались остатки трех шагающих танков, а к тротуару косо приткнулась поврежденная полицейская платформа. Пульсатор на изогнутой турели безысходно целился стволом в небо. На дасфальте чернела россыпь округлых темных пятнышек – явных следов стрельбы из ручных бластов. Чуть дальше, рядом с разбитой витриной супермаркета валялись пустые ящики из-под спиртного и груды бутылок, среди которых хватало и нераспечатанных. В глубине дворика, рядом с детской песочницей раскорячился на армированной треноге громоздкий архаичный сактомет. Древняя, но достаточно убойная штуковина, Риггельд пару раз имел дело с такими.

Наверное, тут недавно кипел бой. И скорее всего, во время первой атаки, когда чужим надавали по сусалам и вынудили убраться с поверхности. Потом защитники, понятно, на радостях разгромили супермаркет, надрались, как свиньи, и вторую атаку, более грамотную, уже не смогли отразить.