Бич Божий - Сергей Шведов

– Я сделаю все, что в моих силах, сиятельный Аэций, – склонил голову комит перед всесильным временщиком.

Имена заговорщиков Авит мог бы назвать уже сейчас. Это магистр пехоты Литорий, дукс Галлии Пасцентий, магистр конницы Петроний и неизменный участник всех мятежей и усобиц неугомонный Рутилий Намициан. Последнему следовало уже давно утихомириться хотя бы в силу почтенного возраста, но, увы, дурная кровь не давала сенатору покоя, и он продолжал плести интриги против императрицы Плацидии, втягивая в заговор все новых и новых людей. Справедливости ради следует отметить, что в этот раз заговорщики не покушались на верховную власть. Более того, они заручились поддержкой юного императора Валентиниана, внедрив в его окружение нотария Ореста, сына магистра Литория. Оресту еще не исполнилось двадцати лет, половину своей жизни он провел среди варваров и пристрастился там к магии. Во всяком случае, он сумел убедить Валентиниана в своих способностях предвидеть будущее. Внешность Ореста соответствовала его репутации. Это был молодой человек невысокого роста, но ловкий в движениях, с пронзительным взглядом темных, почти черных глаз. Орест довольно быстро приобрел большое влияние не только на Валентиниана, но и на сиятельную Гонорию, возвращенную матерью в Медиолан. Удаление Ратмира в этой связи играло на руку заговорщикам. Во всяком случае, Рутилий прямо заявил об этом Авиту, когда комит агентов зашел его проведать. После отъезда варваров Намициан покинул дворец Пордаки и перебрался в дом сенатора Паладия, дальнего родственника Авита. Сам Паладий, коему недавно исполнилось шестьдесят, уже сильно подустал от бесконечных заговоров, в которых ему приходилось участвовать. О чем он без обиняков заявил Авиту. К сожалению, Паладию недостало мужества, чтобы выставить за порог сенатора Рутилия, сказавшегося больным. На самом же деле Намициан был бодр, как никогда. Его глаза сверкали, как у юноши, спешащего на первое в жизни свидание. Речь текла плавно, как Тибр по равнине. Впрочем, время от времени в ней возникали рокочущие звуки, предвестники будущих потрясений. Он не скрыл своих планов от комита Авита, которого числил среди самых преданных своих сторонников.

– Божественный Валентиниан уже выразил нам горячую поддержку. Император хочет вырваться из-под материнской опеки, и он готов ради этого на многое, если не на все.

– В том числе и на устранение Галлы Плацидии? – спросил спокойно Авит.

– Речь идет всего лишь о ссылке в Ровену, – пояснил Намициан. – Мы же не варвары. Что же касается матроны Пульхерии, то ее участь решена. В этом нас поддержит даже осторожный епископ Антонин.

– Остается Аэций, – напомнил Авит. – За его спиной десять легионов и конница рекса аланов Гоара.

– У магистра Литория и дукса Пасцентия сил вдвое больше. Поражение от готов, о котором трубят в Медиолане, это всего лишь уловка, дабы выманить в Галлию Аэция. Мы готовим ему сюрприз под Арлем. Смею тебя уверить, высокородный Авит, у сына патрикия Сара нет шансов на победу. Литорий войдет в Медиолан во главе армии и продиктует Галле Плацидии свои условия.

Надо отдать должное Намициану, кое-какой опыт организации заговоров он действительно приобрел. Впрочем, в данном случае вдохновителем заговора был все-таки не сенатор, а сиятельный Литорий, незаурядный, судя по всему, стратег. Магистр пехоты метил в соправители юного императора и, надо признать, сделал очень многое, чтобы им стать.

– Так ты считаешь, сенатор, что мне следует отправиться в Арль? – спросил комит.

– Ни в коем случае, высокородный Авит, ты и твои агенты понадобитесь мне здесь. Как только до Медиолана дойдет весть о победе Литория, мы должны устранить Пульхерию и изолировать императрицу. В противном случае магистру пехоты придется брать столицу империи штурмом, что, согласись, чревато большими издержками.

– А у нас хватит на это сил, сенатор?

– Так я ведь главного тебе не сказал, высокородный Авит, – понизил голос почти до шепота Рутилий. – Доместик гвардейской схолы высокородный Корнелий на нашей стороне. Точнее, на стороне божественного Валентиниана. Смею тебя уверить, друг мой, на сей раз осечек не будет. Мы объединим все наши силы вокруг Литория и сумеем наконец дать отпор варварам, обложившим империю со всех сторон.

– Ну что ж, – сказал Авит, поднимаясь с кресла, – да поможет нам Бог.

Литорий расположил свои легионы в десяти милях от Арля. Место было выбрано удачное как для решающей битвы, так и для возможного отступления. Магистр пехоты не торопился бросать легионы ни против Аэция, ни против готов. Он собирался столкнуть своих противников лбами, чтобы потом отпраздновать победу на их костях. Трибуны с удивлением наблюдали за маневрами магистра, но посвящать их в свои планы Литорий не собирался. Достаточно и того, что о его стратегическом замысле осведомлены дукс Пасцентий и магистр конницы Петроний. Именно им предстоит решить едва ли не главную задачу предстоящей кампании. Они должны выманить готов рекса Тудора на себя, навязать им битву, а потом обратиться в бегство, предоставив Аэцию возможность явить миру свои полководческие таланты. Очень может быть, что префект Галлии одержит свою очередную победу, но воспользуется ее плодами совсем другой человек. Литорий отдавал себе отчет, что обмануть такого умного и осторожного противника, как Аэций, будет совсем непросто. Но в данном случае судьба преподнесла ему ценный подарок в лице комита Ратмира. Почему префект Галлии послал к магистру именно этого вздорного юнца, сказать трудно. Скорее всего, Аэций поверил, что под началом Литория осталось так мало сил, что всерьез рассчитывать на них в предстоящей битве с готами не приходится. Конечно, будь на месте высокородного Ратмира седой ветеран, он почти наверняка раскрыл бы хитрость магистра пехоты, занизившего численность своих легионеров в пять раз. Но ныне в комитах ходят зеленые юнцы, если и способные отличится, то только в постели перезрелых матрон, а не на поле брани.

– Префект Аэций полагал, что ты способен выставить по меньшей мере пять легионов, сиятельный Литорий.

– Увы, комит, мне не удалось набрать и двух тысяч пехотинцев, да и те мало пригодны для войны, – развел руками Литорий. – В лучшем случае они способны выполнять лишь вспомогательные функции.

– Прискорбно, – вздохнул Ратмир, оглядывая просторный шатер магистра пехоты. – Рекс Тудор привел к берегам Роны более тридцати тысяч человек.

– Я уже выслал навстречу готам все имеющиеся у нас силы. Под началом дукса Пасцентия десять легионов пехоты и три тысячи клибонариев. Если они и задержат Тудора, рвущегося к Арлю, то ненадолго.

– У тебя вино найдется? – доверительно склонился к Литорию Ратмир. – В горле першит от пыли.

К походам смазливый юноша явно не привык. Это было видно и по его побледневшему лицу, и по вялым движениям молодого тела, и даже по тому, как он сидел на походной лавке. Видимо, незадачливый комит отбил ягодицы за время долгой скачки. С такими вояками у Великого Рима скоро не останется провинций, и благородным патрикиям придется служить на конюшнях варварских вождей. Вино у Литория было, и он не замедлил поделиться им с изнеженным гостем. Выставленный на стол кувшин опустел с невероятной скоростью. А ведь за столом сидело только два человека. Солдат из комита Ратмира, судя по всему, никакой, зато он подает большие надежды как пьяница и обжора. Осушить подряд четыре кубка – такое не каждому зрелому мужу под силу. Литорий выпил вдвое меньше гостя, но все же почувствовал легкое головокружение.