Черный ястреб - Джоанна Борн

Только вот ему не хватало шпионского опыта. Его удел — политика и интриги. Он даже не сменил одежду после встречи с Жюстиной.

— Не оборачивайся, — прошептала Жюстина. — Смотри вправо.

Хоукер мгновенно насторожился. Ничто не изменилось в его внешности. Рука все так же расслабленно лежала на спинке стула, а на лице застыло слегка ироничное выражение. Только вот пальцы другой руки скользнули чуть ближе к стоящей у стены трости.

— А почему я не должен смотреть налево? — добродушно поинтересовался молодой человек.

— Не хочу, чтобы твое лицо вплели другое. Их любопытство слишком навязчиво.

Хоукер положил на стол монету.

— Кто-то нами интересуется? Как мило! И мы знаем, кто это?

— Один мой знакомый. Не оборачивайся.

Внутри табакерки Хоукера имелось маленькое зеркальце. Он уже держал его в руках, изучая то, что находилось позади него.

— Джентльмен, рассматривающий театральные бинокли. Кто он?

Жюстина нашла ужасно раздражающим то обстоятельство, что Хоукер тотчас же засек Леблана.

— Если он тебе неизвестен, я не стану тебя просвещать. Встань, поклонись и ступай прочь. Только так, чтобы он не видел твоего лица. Встретимся на закате в конце галереи возле магазинчика, где торгуют веерами.

— Можно действовать гораздо изобретательнее. Смотри…

— Не вздумай!..

Хоукер взял в руки трость и поднялся со своего места.

— Идем, моя дорогая. — Он вел себя как истинный джентльмен. С поклоном взял Жюстину за руку. А его трость…

Один из англичан откинулся на стуле так, что тот стоял теперь на двух ножках. И вот каким-то непостижимым образом трость Хоукера зацепила этот самый злосчастный стул.

Стул опрокинулся, и англичанин грохнулся на пол, испуганно вскрикнув и взмахнув руками. Хоукер отпрыгнул от падающего стула и наткнулся на другого англичанина. Споткнулся. И упал на третьего.

О ужас. Что-то бормоча по-английски с сильным французским акцентом, Хоукер пытался помочь упавшему англичанину, но лишь ударил другого и едва не сшиб с ног третьего. Он извинялся. Что-то объяснял. То и дело ронял свою трость. Поднимал ее снова. Но при этом ни разу не повернулся к Леблану лицом.

Ярость англичан не поддавалась описанию. Они расплескали бренди и сыпали отборными ругательствами.

— Тысяча извинений, — бормотал Хоукер. кланяясь в пояс. — Это моя вина.

— Гляди под ноги, черт бы тебя побрал!

— Я очень торопился и не заметил вас. Я хотел поскорее увести отсюда свою даму и не заметил столь благородных английских джентльменов. Не сердитесь на меня. Я оставлю официанту денег, чтобы хоть как-то компенсировать причиненное мной неудобство. Видите, я заказал еще бренди. — Хоукер подозвал официанта.

— Неуклюжий болван!

— Вы правы, я действительно ужасно неуклюж. Непростительно неуклюж. Но я хотел поскорее уйти подальше от воров. Такие ловкачи. Это место славится карманными кражами. Я так испугался, что позабыл обо всем на свете.

— О чем это ты болтаешь? О каких таких ворах?

— Они повсюду. А сегодня утром их больше, чем обычно. — Не переставая говорить, Хоукер обеспокоенно хлопал себя по карманам. — Слава Всевышнему, все на месте. Официант сказал мне, что узнал самого отъявленного из местных жуликов. Он тут известен под именем Ловкая Рука. — Хоукер глазами указал в сторону Леблана. — Он приближается. Дьявол! Вы и сами прошли мимо него всего несколько минут назад. Ужасно, что такие, как он, отравляют нам жизнь, не правда ли, джентльмены?

С этими словами Хоукер запустил руку в карман последнего англичанина. Никто этого не заметил, кроме Жюстины. Хоукер намеренно позволил ей увидеть это.

Иногда, чтобы навсегда запомнить пьесу, достаточно одной великолепно сыгранной сцены. В ней актеры играют так, что затмевают своей игрой все остальное. Изысканный прощальный поклон Хоукера и был такой вот сиеной.

— Приятного вам пребывания в Париже, джентльмены.

Взяв Жюстину под руку, он повел ее прочь. Не успели они сделать и сотни шагов, как первый англичанин обнаружил пропажу часов.

— Не останавливаемся, — пробормотал Хоукер.

— Я не новичок в подобных делах и знаю, что делать. — Жюстина не стала оборачиваться, чтобы посмотреть на происходящее в кафе. Но до ее слуха донеслись разъяренные возгласы и топот ног англичан, направляющихся в сторону Леблана.

Размеренным шагом они шли рука об руку, удаляясь прочь от жаркого спора Леблана с англичанами, касающегося краденых…

— А что ты у них взял, Хоукер?

— Немного того. Немного этого. Но не все. — В его голосе послышалось сожаление. — Я забрал кольцо у человека, говорившего о твоих губах.

— Не стоило ему обзывать тебя козлом.

— Я счел это комплиментом, но кольцо у него все равно забрал. Довольно тяжелая золотая вещица. — Хоукер вскинул голову, точно охотничий пес, почуявший запах дичи. — Давай-ка уйдем на некоторое время с улицы.

Они миновали магазин, торгующий музыкальными шкатулками. В следующем продавались скрипки и альты, чья форма напоминала мягкие изгибы женского тела.

Хоукер вложил в ладонь Жюстины что-то тяжелое и холодное.

— Надень на палец печаткой внутрь.

Рука Хоукера подсказала, на какой именно пален надеть кольцо. Жюстина надела кольцо на третий пален левой руки так, что виден был только ободок. Вот так просто она оказалась замужней женщиной.

Магазины в сводчатой галерее Пале-Рояля следовали один за другим. Витрины каждого ярко освещены и гостеприимны. Все, что было в мире привлекательного, можно было приобрести здесь. И каждая вещь отличалась превосходным качеством: драгоценности, веера, носовые платки, туалетные столики, ленты, резные фигурки из слоновой кости… проститутки. Все купленное за пределами галереи Пале-Рояля не стоило потраченных денег. Стоящие покупки необходимо было совершать именно здесь.

Выбрав один из магазинов, Хоукер зашел внутрь. Здесь торговали восточными коврами. Это были вовсе не те ковры, что стелют на пол, дабы спастись от холода, а произведения искусства, которые вешают на стены.

Длинный прилавок красного дерева отделял магазин от променада. Хозяин магазина — сухопарый мужчина с темной кожей — стоял, облокотившись о жемчужину своей коллекции, расстеленную на прилавке. Справа от него располагался медный самовар, окруженный крошечными чашечками из китайского фарфора. Позади продавца высились горы ковров.

Пока Жюстина оглядывалась но сторонам, Хоукер тем временем уже беседовал с продавцом.

— …муж ее преследует. — В его пальцах возникла золотая монета. — Он болван. Самовлюбленный негодяй. — Хоукер наверняка только что украл эту монету у пьяного англичанина. — К сожалению, у него совершенно отсутствует вкус, чтобы оценить нежный цветок, коим он обладает.