Испорченный рыцарь - Трейси Лоррейн

учеников этой школы?

— Что…

— Ты можешь получить это, — сердито огрызнулась она. — Все. Забирай все обратно, потому что это ничего не значит. Ничего, — шипит она, потянувшись за спину, чтобы расстегнуть молнию на платье.

Верхняя половина платья тут же спадает с ее тела, обнажая то, что я отчаянно хотел узнать совсем недавно. Под белым кружевным бюстгальтером виднеются розовые соски.

— Брианна, — начинаю я, но мои слова быстро обрываются, когда она стягивает платье с бедер, позволяя ему опуститься вдоль талии и оставляя ее стоять в одном лишь нижнем белье и туфлях на каблуках.

— НЕТ, Нико. Ты хотел доказать свою точку зрения. Что ж, считай, что доказал. — Она собирает в кучу свое платье и бросает его мне. — Я знаю, что недостойна всего этого. Я знаю, что я всего лишь ребенок из муниципального района, который вырос в холоде и голоде. Я не могу понять твою жизнь и жизнь других студентов в таком месте, как это, так же, как и не жду, что ты сможешь понять меня.

— Все, что я хочу сделать, — это изменить ситуацию. Я хочу помочь детям, которые родились в чем-то или живут в чем-то, что делает их несчастными. И, честно говоря, неважно, сколько денег будет у их родителей. Дети все равно страдают. Жизни все равно разрушаются.

Она подается вперед, как будто действительно собирается покинуть эту маленькую, замкнутую комнату в одном лишь нижнем белье.

— Я так не думаю, Сирена, — рычу я, хватаясь за нее, когда она пытается обойти меня и проскочить к двери.

Я обхватываю ее за талию и притягиваю к себе.

— Что ты делаешь? — она тяжело дышит, глядя на меня своими большими голубыми глазами.

— Не позволяю тебе выйти на улицу в своем гребаном нижнем белье — вот что я, блядь, делаю. Никто, кроме меня, этого не увидит.

Все ее дыхание стремительно покидает легкие, прежде чем она тянется вверх и прижимается губами к моим.

На секунду я теряю дар речи, не ожидая, что она бросит осторожность на ветер и сделает что-то настолько рискованное. Но как всегда с Брианной, мое самообладание длится недолго, и вскоре я обнаруживаю, что мои руки скользят к ее заднице и еще крепче притягивают ее к себе, а мой язык проникает внутрь ее рта.

Ее вкус взрывается у меня во рту, дразня меня всеми вещами, которые я хочу, но отказываюсь признать или принять.

Вместо этого я сосредоточился на том, что произойдет, когда мы столкнемся вот так.

Ее удивленный возглас заполняет мой рот, когда я прижимаю ее спиной к стене, сметая ее ноги с пола. Я оборачиваю ее ноги вокруг своей талии, и она задыхается, обнаружив, насколько я тверд для нее.

— Прошло пять дней, — простонал я в наш поцелуй. — Чертова смерть.

— Ты считал? — вздохнула она, не веря в свой хрипловатый голос.

— Зависим от твоей тугой киски, Сирена.

Прижав ее к стене своими бедрами, я тянусь вверх, просовываю пальцы под бретельки ее лифчика и стягиваю их.

Чашечки поддаются, позволяя ее груди вывалиться наружу.

— Посмотри на себя, — бормочу я, глядя на покрасневшую кожу ее груди и тугие бутоны сосков. — Такая соблазнительная маленькая шлюшка.

— Нико, — стонет она, выгибая спину, предлагая себя мне и насаживаясь на мой член, заставляя меня стиснуть зубы.

— Тебе это чертовски нравится, не так ли? — простонал я. — Любой может войти сюда прямо сейчас и узнать правду о том, кто такая мисс Эндрюс на самом деле.

— О Боже, — стонет она, когда реальность настигает ее, и она начинает толкать меня в плечи. — Нико, остановись. Мы не можем…

— Мы можем. И сделаем это.

— Нико, — простонала она.

— Что случилось, Сирена? Ты не можешь сказать мне, что не жаждала моего члена. Я знаю, что жаждала. Я чувствую, как твоя киска горит сквозь мои брюки. Ты, блядь, отчаянно хочешь его.

— Н-не здесь.

— О да. Прямо здесь, блядь.

Она визжит, когда я отталкиваю ее от стены и усаживаю на стол. Держа ее одной рукой, я сметаю с нее папку и работу, которую она собиралась мне дать, и с грохотом бросаю ее на пол.

— Нико.

— Чертовски люблю, когда ты выкрикиваешь мое имя, Сирена.

Опустив ее на прохладное дерево, я тут же опускаю голову и засасываю один из ее сосков в рот, снова заставляя ее выгибаться для меня.

Я ласкаю ее, дразня зубами ее твердый пик, а моя рука обхватывает другой, щипая его и заставляя ее стонать и мурлыкать для меня.

Мой член упирается в брюки, отчаянно желая освободиться и погрузиться в ее тугой жар.

Он еще никогда не был в такой впечатляющей киске, как у Брианны, и эта привередливая шлюха, похоже, не очень заинтересован в посредственной замене.

— О Боже, пожалуйста, — умоляет она, заставляя меня еще сильнее напрячься, если это вообще возможно.

— Никогда раньше не трахал никого в библиотеке, — признаюсь я.

— Вот дерьмо. Мы не можем… НИКО, — кричит она, слишком громко, учитывая наше положение, когда я оттягиваю ее трусики в сторону и погружаю два пальца в ее пылающий жар.

— Такое впечатление, что ты хочешь, чтобы тебя поймали, грязная шлюха.

— Н-нет. П-пожалуйста, — почти бессвязно умоляет она, ерзая на столе так, словно собирается с него скатиться.

— Я так не думаю.

Звук того, что ее кружевные трусики рвутся, раздается достаточно громко, чтобы заполнить пространство вокруг нас, когда хлипкая ткань спадает с ее тела.

— О Боже, ты просто…

Скомкав ее трусики в руке, я засовываю их ей в рот на середине предложения, чтобы заткнуть ей рот.

— О, Сирена. Я уверен, что лучше ты выглядишь только тогда, когда прыгаешь на моем члене.

Она стонет в свои трусики, когда я загибаю пальцы внутри нее, задевая то место, которое заставляет ее по-настоящему кричать. И, блядь, если я не хочу, чтобы этот звук отражался от стен вокруг нас, как будто мне нужен следующий вдох.

Но даже я не настолько глуп. Я могу быть уверен, что нас не обнаружат, но риск есть всегда.

И Брианна, видимо, достаточно храбрая, чтобы его игнорировать.

Что ж, думаю, я просто настолько хорош.

С этим маленьким эго, заставляющим мою грудь вздыматься, я трахаю ее пальцами, как человек на задании, заставляя ее стонать и кричать изо всех сил.

— Вот так, Сирена. Ты ведь так сильно кончишь, правда? — подбадриваю я.

Ее спина выгибается, бедра крутятся, требуя большего, чтобы подтолкнуть ее к последнему шагу в свободное падение.

— Блядь, ты кончаешь мне на пальцы.

Она вскрикивает, когда я сосредотачиваюсь на