Звёзды стертой эпохи - Александра Питкевич

— Именно, — короткий выстрел, и многоножка трясет головой, так и не ухватив меня последним рывком.

— Тогда делаем так, как я скажу.

— Кира меня потом по полу раскатает, — несколько уныло отозвался хальп, но я видел, как он шире расставляет ноги, принимая более устойчивую позу.

— Не думаю, — в голос сама собой пробралась горечь. Все шло совсем не так, как планировал. С этой ташвой все было не так.

Руку сжало челюстями так, что в глазах на миг потемнело, но защита сделала свое дело. Многоножка не могла ни переломить кость, ни даже нанести серьезный урон, так хорошо сработала моя привычная одежда.

— Давай! — сжав челюсти, чтобы не дать боли затмить сознание, я дождался нескольких залпов Тана. Выстрелы, точные и короткие, заставили Многоножку вскинуть голову, но не разжать челюсти, на что я и рассчитывал.

Оказавшись в верхней точке, от рывка перелетев за голову твари едва не рыча от боли в руке, я, изогнувшись, все же вогнал клинок в маленький, темный глаз-бусину насекомого.

Челюсть тут же разжалась, многоножка зашипела и затрясла головой, но я уже оказался на первом сегменте спины, сразу за головой. Теперь дело было за малым — удержаться хоть на пару секунд.

— Тан, стоп! — залпы тут же стихли, а я, отключив клинок и позволив ему повиснуть на петле темляка, крепче сжал зубы и ухватился за выступ на панцире впереди. Рука немного скользила, но в таком положении я удерживался и ногами, так что у многоножки не было шансов скинуть неожиданного наездника.

В зажатую руку возвращалась чувствительность, пальцы изрядно кололо. Но это было слишком, слишком медленно.

Понимая, что рука просто не успеет окончательно восстановиться за такой короткий срок, я все же рискнул. Многоножка тоже приходила в себя, а это становилось уже по-настоящему опасно.

Отпустив нарост на панцире, надеясь, что силы ног хватит, я перехватил рукоять клинка обеими руками, прижав к месту соединения головы и второго сегмента. И включил.

С тихим шипением лазерное лезвие прошло вглубь тела многоножки, отчего насекомое заверещало, тонко и громко.

Не дожидаясь, пока меня сбросят и затопчут, превращая в фарш в оболочке, я потянул лезвие вниз, рассекая мышцы и мягкую плоть, скрытую между частями панциря, как головку сыра.

Многоножка верещала и крутила головой. Брыкалась всем телом, но я сжал ноги до онемения, не позволяя себе отвлекаться. Второго шанса она мне не даст.

В обратную сторону клинок пошел быстрее, и после нескольких конвульсивных движений, насекомое рухнуло на месиво из травы и желтой слизи, едва не придавив и меня своим весом.

Успев соскочить со спины многоножки в последний момент, я в очередной раз тряхнул рукой, стараясь вернуть чувствительность пальцам.

— Лихо ты, — подходя по большой дуге, прищелкнул языком хальп. Его оружие дымилось, явно плохо реагируя на местную атмосферу, но сам Тан был довольно весел и бодр. — Но маневр был рисковый.

— Да, но ничего более подходящего в голову не пришло, признался, осматривая комбинезон на руке. Ткань даже не смялась, не то чтобы где-то порвалась, но конечность под ней ныла изрядно. — Слишком местность неудобная. Ни опор, ни деревьев. С такой тварью особо не повоюешь на ее территории.

– Панцирь уж больно плотный, — кивнул киборг, подойдя ближе к многоножке и стукнув по хитиновому наросту. — Лучше силового щита будет. Видал, как по нему выстрелы соскальзывали?

— Да. И мне кажется, было бы неплохо часть этих пластин отколупать. Кто знает, сколько нам еще на этой планете сидеть. И кто тут обитает.

— Верно. Но сперва стоит успокоить наших девушек. Думаю, они там себе места не находят.

— Сомневаюсь, что Кира так уж обеспокоена. Если бы не состояние челнока, ташва была бы рада, что я не вернусь.

— Не наговаривай, — хальп покачал головой подходя к основному шлюзу корабля. — Кира довольно дикая, но не бессердечная.

— Уверен, что это правдиво и в ее отношении ко мне? Я не сделал ничего такого, чтобы она равняла меня со всеми, ставя на тот же уровень, на котором этот фликан, Рама. И все же, ко мне нет ни доверия, ни улыбки.

— Но сердце-то екает, — растопырив руки и дожидаясь, пока нас обработает дезинфицирующий состав, заметил Тан.

Пользуясь тем, что аппаратура слишком громко шипела, и меня было бы не слышно, я только покачал головой, пробормотав под нос:

— И что в этом толку, если она его загнала в самый дальний угол и не позволяет подать голос.

Внутренняя дверь с тихим шипением открылась.

— Это приказ! Выполняй! — Кира, несясь мимо резко махнула рукой, едва не зарядив ладонью мне по маске

— И чего мы так кричим? — Я расстегнул накидку, стараясь не смотреть на ташву. От боли в руке я был не в состоянии поддерживать позитивный нейтральный диалог.

— Вы?… — глаза Киры распахнулись во всю ширь, ресницы как-то недоверчиво-удивленно затрепетали. — Вы целы?

— Знаешь, приятель, — это было словно подтверждением моих слов, сказанных хальпу снаружи. Кира не доверяла. Она позволяла ее лечить, помогать, даже купать. Но при этом не верила в меня ни капли, — кажется, нас почти похоронили здесь. А мы так старались.

— Я не… — ташва как-то стушевалась, оглядываясь за поддержкой к Лалае, но я больше не мог терпеть. Кажется, нижний слой одежды слишком уж сильно вдавило в руку челюстями многоножки. В любом случае, мне нужно было посмотреть и обезболить травму.

— Не переживай, ташва, еще не все потеряно, — не справившись с эмоциями, почти зло произнес. — Когда-нибудь меня все же убьют.

Я так и стояла в коридоре, пока Лала и Тан не ушли в рулевой отсек. Киборг непременно хотелось проверить, как ИИ фиксировал происходящее снаружи.

Я же никак не могла понять мотивов такого поведения Руша, совершенно ему не свойственного. Агент до сих пор не позволял себе столь резко высказываться или переносить на кого-то своё недовольство. Во всем этом было столько абсурда, что хотелось его пару раз пристукнуть, как подвисающую аппаратуру.

Но вместо этого я медленно подошла к двери его каюты, сама пока не зная, что же стану делать. Но так оставлять все было просто недопустимо.

Остановившись, не зная, с чего все же начинать, я заметила небольшую щель в пол ладони. Отрезанная от подачи электричества, дверь не закрылась до конца. Склонив голову и сощурившись, я заглянула в каюту Руша.

В полумраке сидя на кушетке, в помещении едва ли большем, чем моя собственная каюта, светловолосый и растрёпанный, Агент ругался сквозь зубы. Мне было плохо видно, так как мужчина сидел спиной к двери, но напряженные мускулы, весьма впечатляющие, надо заметить, перекатывались в напряжении по белой кожей.

— Насекомые, женщины, тайны, — Агент бормотал сквозь зубы, перемежаясь слова ругательствами.