Комично, как все химично! Почему не стоит бояться фтора в зубной пасте, тефлона на сковороде, и думать о том, что телефон на зарядке взорвется - Нгуэн-Ким Май Тхи

Воздействие алкоголя на мозг этим далеко не ограничивается. Этанол провоцирует повышенный выброс одного очень симпатичного, но в то же время коварного нейротрансмиттера – дофамина. Область задач этой молекулы широка: движение, учеба, внимательность, эмоции – все это связано с ним. Он один из важнейших трансмиттеров нашей системы вознаграждения: дофамин выбрасывается, когда мы делаем что-то, сулящее нам радость, и мы хотим его получать больше и больше. Избыток дофамина вызывает аддиктивное поведение, импульсивность и даже играет существенную роль при шизофрении. Когда происходит вброс дофамина, необходим самоконтроль, чтобы не поддаться счастливому упоению и не продолжать подливать себе вина в стакан снова и снова. Что тем более трудно, когда отвечающая за самоконтроль часть мозга уже парализована. Вот так и получается, что о количестве выпитого накануне алкоголя человек начинает сожалеть лишь на следующее утро.

Маттиас, Кристина и Торбен чуть навеселе, не более того. Мы же, в конце концов, хорошо поели. Ведь этанол попадает в кровеносное русло через желудок и тонкий кишечник, а полный желудок замедляет его усвоение.

Все так, только если вы не страдаете от синдрома автопивоварни (или синдрома ферментации кишечника) – невероятная вещь. Существует очень мало медицинских описаний таких случаев, не могу не рассказать об одном из них.

История началась в 2004 году. Один американец, мужчина среднего возраста, после перенесенной операции на стопе и последующей терапии антибиотиками сделал странное открытие: он вдруг стал хуже переносить алкоголь. Две маленькие кружки пива – и он уже в стельку пьян. Более того, иногда он чувствовал себя пьяным, хотя вообще ничего не пил. Его жена, медицинская сестра, начала замерять алкотестером и документировать уровень содержания алкоголя; удивительно, но нередко он составлял 3 промилле. В Германии человек с содержанием алкоголя в крови от 1,1 промилле считается неспособным к управлению автомобилем. В США допустимый максимум при управлении автомобилем – 0,8 промилле. Так что мужчина оказался в весьма затруднительном положении. Супруги никак не могли объяснить эти показатели и начали искать скрытый источник алкоголя – может, конфеты или что еще, но ничего не обнаружили. Наверное, в этом браке были очень доверительные отношения, раз жена не заподозрила мужа в тайном пьянстве. В конце концов, в 2009 году мужчина попал в реанимацию с 3,7 промилле – это смертельно опасный уровень. Хотя, по его утверждениям, алкоголя он не употреблял. Врачи не верили ни одному его слову и исходили из того, что он тайком закладывает.

Но год спустя мужчина снова оказался в больнице, на этот раз по поводу эндоскопии кишечника. И тут врачи обнаружили нечто странное: Saccharomyces Cerevisiae – дрожжевой грибок, известный также как хлебопекарные и пивные дрожжи. Пивные дрожжи, как понятно из названия, используются в пивоварении. Но в нашей пищеварительной системе этому грибку делать вообще-то нечего. У пациента что, пивоварня в животе? Ну да, это придало бы новый смысл выражению «пивной живот».

Врачи стали выяснять причины. В апреле 2010 года мужчину на 24 часа поместили в больницу на обследование «дрожжевого» живота. Естественно, когда он туда явился, санитары тщательно проверили, не пронес ли он тайно алкоголь, – все-таки настроены они были еще очень скептически. Пациенту велели выпить большую порцию воды с сахаром и снабдили его углеводистыми снеками. И действительно, к полудню бедолага оказался пьян: 1,2 промилле. Его внутренние пивные дрожжи превратили углеводы в этанол. Этот феномен называют синдромом автопивоварни или синдромом пивоварни в животе – очень подходящее название. Истории, подобные этой, случаются настолько редко, что никаких данных, кроме отдельных описаний, нет, и научных исследований не проводилось. Насколько я знаю, тот мужчина сейчас чувствует себя хорошо; он смог справиться с проблемой благодаря противогрибковой терапии фунгицидом и низкоуглеводной диете. А я рада, что у меня такого нет – страшно представить, каково мне было бы.

* * *

– Май, – начал Дино, – мне кажется, то, что ты делаешь, – просто замечательно. Вдохновляешь своей любимой наукой далеких от химии людей. Но должен задать тебе один критический вопрос.

Кристина подалась вперед, вся внимание. Сначала шуточки, теперь критические высказывания. Алкоголь творит чудеса!

– Ты же не можешь просто слепо мотивировать молодых людей, – сказал Торбен. – Ну не могут же все учиться на химиков! Вот была бы катастрофа!

Мы смеемся, но вообще-то Торбен говорил отчасти серьезно, и, честно говоря, это серьезный вопрос. Позвольте объяснить, в чем дело.

Увлекать химией – это одна из моих целей, которой я следую со всей убежденностью. Я получаю много писем и комментариев, которые меня радуют. Молодые люди пишут, что если раньше они никогда не интересовались естественными науками, не говоря уже о химии, то теперь благодаря моим видеороликам вошли во вкус. Некоторые делятся тем, что скоро идут учиться, и великодушно называют меня своим мотиватором и вдохновителем. Такие письма – большая мотивация для меня.

Но почему это вообще важно?

В последнее время все чаще можно услышать: «Нам нужно больше MINT!» MINT – это точные науки, сокращение от математики, информатики, естествознания и техники (Mathematik, Informatik, Naturwissenschaft und Technik), то есть все самое увлекательное. И в этих областях нехватка квалифицированных кадров! Так считается. Нехватка кадров – это не слишком убедительная мотивация. Кроме того, положение на рынке труда может время от времени меняться. В течение многих лет вузы Германии ежегодно принимают более 10 тысяч студентов для обучения по специальности «Химия». В 2017 году новобранцев было рекордное количество – 11 тысяч. В том же году более двух тысяч химиков получили докторские степени. Производству ученики по-прежнему позарез необходимы, но в титулованных докторах наук в настоящий момент никакого недостатка нет.

– Набор молодежи на обучение химии вообще не входит в мои намерения, – отвечаю я. – Это, в общем-то, побочный эффект изначальной миссии.

– Миссия Май! – в один голос вскричали Маттиас с Кристиной и чокнулись бокалами.

Эти двое иногда подтрунивают надо мной – мол, у меня миссия, «я выполняю миссию»… Да, звучит несколько пафосно и по мне излишне серьезно. Но я ведь и воспринимаю это серьезно, и они оба это знают и активно меня в этом поддерживают.

Вот, говорят, не хватает специалистов в точных науках, и потому нам нужны эти самые MINT – по-моему, это недальновидный подход. Так что же, когда рабочих мест в этих областях не останется, точные науки станут молодым людям не нужны? А на текущий момент вообще не стоит пропагандировать химию, потому что на рынке труда достаточно титулованных химиков? Разумеется, это полная чушь. И я тоже говорю «нам нужно больше MINT», но по той причине, что математика, информатика, естествознание и техника составляют настолько важную часть нашей жизни, что мы должны хорошо их знать. Но не обязательно всем этим наукам учиться.

И какая разница, если ты в школе не выбрал химию как профильный предмет (я тебе это прощаю, молодой человек). Какая разница, если для тебя физика круче, чем химия (и это я тебе прощаю, однако проводить границы между естественными науками – это, знаете ли, занятие для абитуриентов). А если хочешь стать столяром или изучать историю искусств – супер! Ведь химия может быть таким же хобби, как футбол или игра на гитаре. Но знать больше о химии должен каждый!