Вернувшийся из навсегда - Юрий Иванович
Шрифт:
Интервал:
– Хватит паясничать и строить из себя недоумка, Светозаров! Я ведь могу и более жёсткий разговор повести, и вы с сыном сразу слезами жалости друг к другу зальётесь! Эй, Борис! Ну-ка, хоть слово своему папочке скажи!
И он многозначительно замахнулся рукой над забинтованными культями ног. Вряд ли именно это движение испугало раненого. Скорей он приметил еле заметный кивок со стороны отца и понял, что надо говорить, общаться, затягивать время и вести настоящую беседу. Вот он и заговорил:
– Отец! Неужели ты меня не узнал? Это я, твой сын!
– Шутишь, парень? – хмыкнул Пётр. – Какой это родитель не узнает своего потомка? Ты мне чужой! Совершенно чужой!
– Странные слова… Мне говорили, что ты после пыток стал совсем неадекватный, но я не верил, что настолько…
– Это ты, воин, неадекватный! Раз согласился на такую аферу! – Узник со злостью и угрозой потряс кулаком. – Сколько они тебе заплатили за такой розыгрыш? Или обещали вылечить за высший артистизм? Так заруби себе на носу, придурок: никто и никогда тебе не отрастит самое главное – твои ноги! Их уже не вернут! А вот совесть ты потерял, и её тем более ни за какие деньги не купишь.
– При чём здесь ноги? – поражался Борис, покусывая в явном расстройстве потрескавшиеся губы. – Я прошу, я требую от тебя помощи!
– Мало ли какой проходимец от меня станет что-то требовать!
– Да что с тобой? Неужели я так изменился?
– Не знаю, каким ты был раньше, – насмехался землянин, – но сейчас ты тем более на Бориса не похож.
– А если я тебе напомню нечто такое из своего детства, что может быть известно только тебе? Тогда ты в меня поверишь?
Узник от этого вопроса чуть не запрыгал от злости. При этом он тыкал кулаками теперь в молчащую, наблюдающую за родственной беседой мадам Мураши:
– Ага! События из детства?! Так я уже примерно догадываюсь, какая змея могла накропать целую книжку своих воспоминаний как о твоём детстве, так и о моих фривольных приключениях!
Женщина промолчала. Ни один мускул не дрогнул на её лице. Зато сын возмутился вполне искренне:
– Папа! Как тебе не стыдно такое говорить о тёте Аскезе?! Она здесь совершенно ни при чём. Своих, собственных воспоминаний у меня и без её подсказок хватает.
– Неужели?! Ну давай выдай хотя бы одну.
– Ну, к примеру, тот момент, когда ты мне подарил первый боевой пистолет. Тогда с нами никого не было, и я об этом, по нашему взаимному уговору, никому не рассказывал…
– Увы! Я сам об этом проболтался своей супруге, – скривился от скорби узник и тут же сжал кулаки, словно от злости. – А все знают отлично, насколько Гаранделла была болтлива и несдержанна. Так что это не доказательство. Давай более дельное.
И минут на пять Светозаровы устроили настоящую перепалку с нелицеприятными выражениями, обвинениями друг друга в тупости и даже с ругательными словами из сленга подпольщиков. Ну и самое главное, что Борис прекрасно понял все жесты отца, разобрался, когда сказанное следует понимать с совершенно противоположным смыслом, и получил бо́льшую моральную поддержку, чем в случае оказания её открытым текстом.
Первой о чём-то догадалась глава особого департамента. Она скептически приоткрыла глаза, и в них заиграл насмешливый огонёк.
А потом и до старшего советника жандармерии дошло, что отец с сыном над всеми здесь сидящими наверняка издеваются. Скорей всего, и переговариваются между собой интенсивно с помощью того же сленга или с помощью определенных словосочетаний.
– Молчать! – заорал он так, словно ему что-то ценное отрезали. – Увезти этого урода-калеку! Быстрей!.. Я с ним позже разберусь… А ты!.. – Он с ненавистью шагнул в сторону землянина. – Пришелец недоделанный, ещё сильно пожалеешь о своём упорстве!
– А моя в чём вина, господин жандарм?! – не упустил случая поёрничать Светозаров. – Это вы сами виноваты, надо было более тщательно инструктировать подставных лиц. Тогда, может быть, ваша афёра и прокатила бы.
– М-да? А что ты запоёшь, если мы вскоре твоего сына прямо здесь, на твоих глазах, резать начнём на куски?
– Если жандармерии не жалко своих шпионов, то режьте себе на здоровье…
И тут встала на ноги мадам Мураши, прокашлялась, привлекая к себе внимание, после чего сухим, официальным тоном заявила:
– В связи с настоятельной необходимостью решительно заявляю, что никакое насилие над Борисом Светозаровым недопустимо. Он тоже проходит по программе генетического изменения нашей империи, как главный донор семенного материала. По сравнению с ним даже его старый, одряхлевший отец отступает на второй план.
Жандарм развернулся к ней с явной угрозой:
– Но в интересах следствия вы не имели права разглашать подобное здесь!
– Имела! В интересах того же следствия. А если вы, советник, чем-то недовольны, подавайте служебную записку по инстанции. Вы свою несостоятельность уже и так доказали. Сорвать такие важные переговоры с лучшими «проходчиками» всего мира Долроджи! Этого вам никто не простит.
Жандарм не стал окончательно терять лицо, пускаясь в пререкания с дамой. Тем более весьма опасной для него дамой и тем более что дама была права. О состоянии узников знал сам император, и любой поворот в их судьбе мог сказаться на виновнике самым неожиданным образом. Поэтому он гордо удалился в сопровождении своих подчинённых.
Затем со своего места приподнялся генерал Жавен и специально для протокола громко заявил:
– Ну, не признал ты своего сына, значит, не признал. Может, и в самом деле не он?
– Точно не он! – с честными глазами заверил узник. – Подмена!
– Ладно, тогда пойду писать докладную. Ох уж эти отчёты…
Когда и он ушёл со своим коллегой, за ним поспешил и мордоворот из особого департамента, а сама глава вроде как осталась наедине с узником. Ему хотелось многое ей сказать и даже попросить не постеснялся бы о должном присмотре за Борисом, но под объективами видеокамер подобное было лучше не оглашать. Зато многозначительными взглядами очень старые и очень близкие знакомые, много чего сказали друг другу.
А вслух было сказано совсем иное, обычное ёрничество:
– Как же это ваш особый отдел настолько лопухнулся? Я бы за такое головотяпство его начальство к стенке поставил!
– Всем этим происшествием, как и неудачным арестом, занималась жандармерия… И вообще! Чего это я перед тобой оправдываюсь? Не лезь не в своё дело, преступная твоя харя! – шипела на него в ответ женщина. – Ты совсем обнаглел в попытках выбить для себя разные преференции! И наверняка попросту тянешь время, не желая признать собственного сына!
– Да не он это, не он! Даже нос не его! Ты его много лет не видела, потому и не знаешь, насколько он изменился.
– И тебя не видела, но издалека сразу узнаю!
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!