Сущий рай - Ричард Олдингтон

— Вы безошибочным чутьем находите вина, намного превосходящие все, что имеется в колледже, — тонко вставил мистер Чепстон.

— Вы мне льстите, вы мне льстите…

Крис внимал этому словоблудию со все возрастающим презрением и негодованием. В знак протеста он взял и вылил свой стакан священного хереса прямо в суп.

— Дорогой мой! — воскликнул мистер Риплсмир, в ужасе воздевая руки.

— Варварство! — сказал мистер Чепстон.

— Потрясающее филистерство поколения, развращенного наукой! — сказал мистер Риплсмир.

— Простите им, ибо они не ведают, что творят, — извиняющимся тоном сказал мистер Чепстон, хмурясь на Криса, чтобы призвать его к порядку. — В конце концов, мой дорогой друг, учтите, что всего лишь какой-нибудь год прошел с тех пор, как наш юный протеже был спасен от ужасов имбирного пива и крем-соды. Вы, воспитанный в цивилизованном обществе, не можете знать, какие соблазны вульгарности окружают современную молодежь. Едва спасшись от Сциллы крем-соды, они попадают к Харибде коктейля. «Horresco referens».[18]А между тем умение ценить вино — это награда зрелого возраста. Когда женские чары перестают волновать нас, — мистер Чепстон, очевидно, говорил о них понаслышке, — солнце бутылки восходит в золотом сиянии на нашем горизонте. И неужели правда, — продолжал он, делая переход по всем правилам аристотелевой риторики, — неужели правда, что вы сами привезли эту великолепную бутылку из Испании?

— Совершенная правда, — сказал мистер Риплсмир, ерзая в кресле, ибо Господь поразил его геморроем, и сегодня у него как раз был приступ. — Совершенная правда. Я пронес ее через все таможни, как чашу святого Грааля, о которой бедный милый Теннисон написал столько глупостей.

— Я сам собираюсь вскоре поехать в Испанию, — сказал мистер Чепстон с деланной небрежностью.

— В самом деле?

Теперь, когда разговор шел не о нем и не о великолепии его угощения, мистер Риплсмир был способен выказать лишь самый поверхностный интерес.

— Камбала «Tante Marie»![19]— воскликнул мистер Чепстон, прерывая самого себя. — И Монтраше двадцать первого года! Мой дорогой друг, это же царский, это же лукулловский пир!

— Вы одобряете? Рад это слышать, — сказал мистер Риплсмир, болезненно ерзая на стуле. — Гардинер! Принесите мне еще одну подушку!

— У нас есть долг перед молодым поколением, — мечтательно сказал мистер Чепстон. — У нас есть долг перед цивилизацией — не дать заглохнуть Традиции.

— Она умрет вместе с нами, — мрачно сказал мистер Риплсмир. — В наше время всякий человек моложе тридцати лет — потенциальный большевик. А девушки, с их ужасным загаром и полным отсутствием светских манер, просто отвратительны.

— Безусловно, у молодого поколения по сравнению с нами вкуса не хватает, — сочувственно сказал мистер Чепстон. — Но это не освобождает нас от нашего долга. Мы должны пытаться воспитать их. У меня, как у воспитателя-профессионала, есть все основания смотреть на это пессимистически, и однако же, я упорствую. Почему?..

— Потому что вам за это чертовски хорошо платят, — вполголоса пробурчал Крис.

— Потому что я все еще надеюсь, — ответил мистер Чепстон на свой собственный риторический вопрос, оставив без внимания реплику Криса. — И вот, мой дорогой друг, — разрешите мне выпить за ваше здоровье этого великолепного белого бургундского, — я собираюсь попросить вас об одном небольшом одолжении. С вашего разрешения я хочу предложить нашему юному другу принять участие в моем путешествии.

Мистер Риплсмир подавился камбалой и благовоспитанно приложил к губам салфетку.

— Эстетическое паломничество лучше всего совершать одному, — сказал мистер Чепстон. — Одиночество благоприятствует размышлению, как говорит наш славный Уолтер Пейтер. Так что, как видите, я прошу об этом не ради себя, а ради него. — Мистер Чепстон блаженно упустил из виду, что приглашает Криса просто из боязни одиночества: тот молодой человек, которого он хотел взять с собой, не смог поехать, и вот он придрался к случаю оказать Крису еще одно благодеяние. — Что вы на это скажете, Крис? Хотелось бы вам поехать?

— Ну что ж, — равнодушно сказал Крис, но потом, подумав, что в конце концов старый чудак старается сделать ему приятное, и сообразив, что эта экскурсия поможет ему безболезненно перейти на новую службу, добавил более сердечным тоном: — Вы очень добры, что приглашаете меня. Мне это будет очень приятно.

— Ну вот! — торжествующе сказал мистер Чепстон. — А теперь что скажет наш любезный хозяин?

Мистер Риплсмир метнул на него нескрываемо-злобный взгляд. Он терпеть не мог, когда его обманным путем вынуждали оказывать благодеяния.

— О! Ну еще бы! — воскликнул он. — Непременно. Я в восторге. Дорогой мой, я…

Даже его обычное многословие изменило ему в этот момент крайнего раздражения. Черт побери, нахальство этого субъекта — мало того что он уклонился от почетной задачи привести в порядок знаменитые коллекции и подсунул своему старому другу невежественного и дерзкого ученика, которому нужно платить; так нет, он еще бестактно злоупотребляет его гостеприимством, чтобы выпросить для этого свиненка платный отпуск. Верный высшим джентльменским инстинктам, мистер Риплсмир попытался замаскировать свои страдания улыбкой, но ему удалось только оскалить зубы в исключительно уродливой гримасе. Мистер Чепстон сидел в безмолвном замешательстве: он только сейчас понял, какой совершил промах. На его счастье, подоспела новая перемена блюд.

— Pâté de foie gras,[20]трюфели и салат из сельдерея! — взволнованно воскликнул он. — Я тронут, что вы вспомнили мои маленькие слабости. Не говорите мне, что вы собираетесь пожертвовать бутылкой этого великолепного Мутон-Ротшильда двадцать четвертого года!

— Да, — сказал мистер Риплсмир, смягчившись, но все еще надутый.

Мистер Чепстон поднял руки, показывая, что не находит слов для выражения своих чувств, и хихикнул с гастрономическим вожделением. Дворецкий разлил вино почтительно, словно священнодействуя.

— Чап, чап, чап, чап, чап, — сказал мистер Риплсмир.

— Недурная бутылочка? — деликатно намекнул мистер Риплсмир.

— Великолепная! — сказал мистер Чепстон, несколько преувеличивая обязательный экстаз. — Изумительное вино, абсолютно au point.[21]

Они клохтали над вином, как две курицы над яйцом. Мистер Риплсмир волновался по поводу заправки салата. Не многовато ли в нем куантро? Нет, по мнению мистера Чепстона, как раз в меру…

До сих пор Крис сидел почти в полном молчании, говоря только, когда к нему обращались, скрывая свою скуку, как и подобает молодому человеку в присутствии уважаемых старцев. Но теперь начало сказываться еще одно последствие непредусмотрительности мистера Чепстона. Он совершенно упустил из виду, что эти крепкие натуральные вина, которые только размягчали парочку старых пьяниц, немедленно подействуют на мозг юнца, просидевшего два или три месяца на голодной диете. Сдержанность Криса таяла, как воск от огня.