Потрясатель вселенной - Александр Прозоров

— Коли так и дальше пойдет, — оценил издалека размеры глиняной кучи Олег, — она не за пять дней, а за два на ту сторону прорвется. Странно, что воевода ничего не делает. Я бы уже давно людей вывел, чтобы навес сломать, а землекопов перебить. Будь внимателен, Чабык. Вылазка может начаться в любой момент.

— Смотри, Тенгизхан! — указал кочевник и пришпорил коня.

Из-под навеса выскочила Роксалана с перекинутым на спину щитом и, петляя, со всех сил кинулась от стены. Китайцы торопливо заработали луками, одна за другой в щит впилось больше десятка стрел — но по быстрым ногам попасть никто не смог. С дистанции больше ста шагов попытки продолжили всего два стрелка, а когда девушку закрыл своим конем Чабык, успокоились и они.

Воительница добежала до дежурных сотен, упала на живот, скинула щит, перекатилась на спину.

— Что с тобой? — спрыгнули рядом Чабык и Олег. — Ты ранена?

— Они мертвы, — тяжело дыша, ответила девушка. — Все. Все-все, до единого.

— Почему? Как это случилось?

— Они… Они начали падать. Один за другим. Хвататься за горло, хрипеть и падать.

— А ты?

— Не знаю… Убежала.

— Амулет где? — Олег быстро обшарил Роксалану, заглянул в поясную сумку, вынул обугленную деревяшку с торчащими в стороны обрывками упругого, как леска, черного волоса. — Все ясно. Значит, они и правда воюют с помощью колдовства. Если тебе от этого станет легче, то напавший на тебя маг почти наверняка тоже окочурился. Это было что-то вроде зеркала. Чем сильнее бьешь, тем крепче аукается.

Он отбросил остатки оберега.

— Супротив чародейства мечом не ударишь, — печально признал Чабык.

— Вы же хотели войны? — передернул плечами Середин. — Вот вам и первая стычка. Пятеро нукеров против одного колдуна. Интересно, сколько их там, в обороне крепости?

— Вестимо, не один.

— Возьмем, узнаем. Болиголов у меня есть, корень одолень-травы есть, еще у вашего кочевья выкопал. Ромашка… Чабык, мне еще нужен рог коровы и волчьи когти. Найдешь?

— Спрошу у джунгарцев. Мыслю, скоро найдем. Волков на пастбищах пастухи каждую зиму по несколько штук убивают. Наверняка шкура с когтями у кого-то осталась.

Про рог он и поминать не стал. Этого добра у скотоводов…

— Тогда ищи. Я пока начну готовить зелье.

— Что за одолень-трава такая? — переведя дух, поднялась Роксалана.

— Русалочий цветок.

— Ты издеваешься, да?

— Ничего подобного! Кувшинка это, обычная болотная кувшинка. Говорят, русалки любили цветы эти рвать и ими украшаться. Чтобы уберечься от таковой напасти, кувшинки научились русалок отпугивать. Так с тех пор и повелось, что никакая нечисть одолень-травы не касается. Цветы кувшинки по обычаю трогать нельзя, не то русалки мстить станут. Из зависти, что ты сорвал, а они не могут. Нежить — она такая. Сама понимаешь. Но вот ежели корень высушить да растереть — ни одна нечисть приблизиться не посмеет. А посмеет — так и умрет на месте. Отравится. Еще, сказывают, любовный напиток из ее отвара получается хороший, и от зубной боли он же помогает. Но я не пробовал.

— Надо же. А я и не знала.

— Остальные добавки ее действие только усиливают. Болиголов мучает, когти рвут, рог бодает. Нужно растереть и смешать. Вместе с наговором от колдовства — хорошая защита от любой магической атаки.

— Ну так растирай! Чего сидишь?

Составить зелье из травки и принесенных кочевниками добавок Олег смог только через два часа. Высыпав его в березовый туесок, ведун прикрылся щитом и, пригнувшись, чтобы ноги не выглядывали, перебрался под навес. Там он двинулся вдоль жердяной стены, высыпая по самому краю тонкую струйку порошка:

— У родовитого холма, на мертвом россохе, на Алатырь-камне дуб стоит, небо держит. Ветви в небо вросли, корни в камни вросли. Никто его не покачнет, не передвинет, ни со света сживет. Дай, дуб, силу когтям волчьим за землю держаться, как корни твои держат, дай стенам силу, чтобы, как ты, не качались. Построй, дуб, округ меня забор железный, дом булатный, нору каменную, но открытую. Да не будет из той норы хода ни злому, ни доброму, ни летучему, ни ползучему, ни холодному, ни горячему, ни слову колдовскому, а только плоти живой, человеческой. Да не будет стене той ни износу, ни обману, ни перегляду до самого моего века.

Олег перевел дух, вытянул за нитку из-за пазухи свой оберег — тот выглядел совершенно целым. Совсем как эти пятеро парней, что мертвыми лежали на полу. Ведун по одному сдвинул их к боковой стене, поднял с пола топор, остановился у границы между стеной и навесом.

Роксалана поработала на совесть — нукеры успели вырубить в стене овальный тоннель в половину человеческого роста высотой и почти на сажень в глубину. Проблема состояла в том, что, шагни Середин хоть на полметра вперед — и он окажется вне защищенного зельем и наговором пространства.

— Ладно, станем решать вопросы по мере их возникновения, — сам себе сказал он. — Для начала проход нужно расширить.

Олег хорошенько размахнулся и ударил топором в стену на уровне подбородка. Глина сразу посыпалась вниз крупными кусками, только успевай отгребать. После пяти ударов он набрал почти полную корзину мусора, с размаху сыпанул за пределы навеса, вернулся обратно, мерно вскрывая глину стены слой за слоем. Еще корзина, еще… Он даже начал забывать, чем рискует, слишком далеко наклоняясь вперед.

Внезапно снаружи послышался шум, тревожное ржание, крики. Ведун выглянул — Чабык, опустив копье, как раз вел дежурные сотни вперед, чтобы загнать обратно в ворота собравшийся на вылазку гарнизон.

— Все как по часам, — хмыкнул Середин. — Мы копаем, гарнизон атакует, мы контратакуем… Прямо балет.

И тут на его глазах все вдруг разладилось: кочевники, не домчавшись до врага, вдруг начали осаживать скакунов, бросать пики, спешно разворачиваться.

— Что за?.. — Олег, рискуя поймать в голову стрелу, высунулся дальше и тут же все понял: на степняков наступали огромные глиняные статуи. С глиняными щитами и копьями, с глиняными палицами. — Терракотовые воины…

В голове закрутилось какое-то воспоминание и тут же потерялось за ненадобностью. Думать нужно было не об истории, а о спасении. На прикрытие ошалевших от невероятного зрелища, перепуганных до мозга костей нукеров рассчитывать не приходилось. Похоже, отбиваться от врагов придется ему одному.

Мучительно захотелось исчезнуть. Пропасть, провалиться сквозь землю, стать невидимым, крохотным, превратиться в мотылька и упорхнуть. Он даже с надеждой заглянул в тоннель, словно тот мог случайно и незаметно сам собой прорыться сквозь стену. Но чуда не случилось — проем оставался всего лишь небольшим углублением, неспособным ни спрятать, ни защитить.

«Как-то совсем уж не вовремя…» — подумалось Олегу.

Хотя — прекрасная Мара никогда не бывает желанным гостем. И если пришла пора испить ее чашу — нужно сделать это так, чтобы по ту сторону Калинова моста было о чем вспомнить и рассказать прежним друзьям.