Свинья в апельсинах - Дарья Калинина

Подруг немедленно провели в номер, чернокожий портье отнес туда же их вещи, пожелал спокойной ночи и испарился, не дожидаясь чаевых. Клаус тоже откланялся, сказав, что он заедет завтра за девушками около двенадцати часов дня.

— Но только не раньше, — пробормотала ему вслед Мариша. — Нам необходимо выспаться. И еще нам нужно найти одного человека. Он тут живет.

— В Дакаре? — удивился Клаус. — Он белый?

— Да, — кивнула Мариша. — Немец.

— Мой соотечественник? — удивился Клаус. — Вообще-то мне казалось, что я знаю всех моих соотечественников, которые живут в Дакаре. Как его зовут?

— Алекс, — ответила Мариша. — Алекс Эрбе.

— Я знаю этого человека, — сказал Клаус. — Верней, знал.

— Что это значит? — упавшим голосом спросила Юля. — Почему вы говорите о нем в прошедшем времени. Он что — умер?

И девушки переглянулись. Вот это будет фокус: пролететь тысячи километров только для того, чтобы убедиться, что Антон не может скрываться у своего брата по причине того, что брат этот давно умер.

— Нет, нет, — поспешил успокоить подруг Клаус. — Просто он несколько лет назад переехал из Дакара. В Дакаре у него остался дом, но он стоит пустой. И с тех пор, как Алекс уехал из Дакара, я о нем почти ничего не слышал. Но с другой стороны, до меня не доходило и слухов о его кончине. По всей видимости, он так и живет там, куда уехал.

— Но куда? — хором спросили девушки. — Куда он уехал?

— Не знаю, не интересовался, — ответил Клаус. — Но если вам нужно, то могу узнать. Никаких проблем.

— Клаус, узнайте, пожалуйста! — взмолилась Юлька. — Нам очень нужен этот человек.

— А что вы вообще про него знаете? — спросила Мариша у Клауса.

— Немного, — ответил Клаус. — Вроде бы у этого парня была на родине девушка, которая его бросила. Он переехал в Африку и с тех пор поклялся не смотреть ни на одну белую женщину. Насколько мне известно, он свою клятву сдержал. Это самая выдающаяся деталь, которую я могу про него вспомнить. А так он, на мой взгляд, самый обычный прожигатель денег, доставшихся ему в наследство. Когда он жил в Дакаре, то целые дни проводил у себя дома, а по вечерам выбирался в бар. И еще он увлекался охотой. Вот, собственно говоря, и все, что я про него знаю.

— Клаус, вы постарайтесь до завтра узнать про Алекса побольше, — умоляюще пробормотала Юля. — Мы должны найти этого человека и поговорить с ним.

— Хорошо, — сказал Клаус. — Никаких проблем. Но только эту информацию я смогу предоставить вам не раньше четырех часов вечера. Раньше я просто физически не смогу встретиться с человеком, который близко был знаком с Алексом, когда тот жил в Дакаре.

— Как угодно, — ответила Юля. — Пусть в четыре. И сразу хочу сказать, что наша программа пребывания в Дакаре и вообще в Сенегале целиком и полностью зависит от той информации, которую вам удастся завтра узнать.

— Тогда договорились, — сказал Клаус. — А сейчас не буду вам мешать. Располагайтесь и отдыхайте. До завтра, до четырех часов.

И, пожелав девушкам спокойной ночи, он вышел. Стоило за Клаусом закрыться двери, как девушки попадали в свои кровати, почти не раздеваясь, блаженно вытянулись на свежем белье и закрыли глаза.

— Завтра, как только проснемся, нужно поехать в аэропорт и переговорить там насчет нашего белого детины с рыжей щетиной и загипсованной ногой, негра и того парня, которого эта парочка увезла из больницы, — пробормотала Мариша, засыпая.

— Думаю, если они там промелькнули, то их должны были запомнить. Не думаю, что такие колоритные пассажиры часто приземляются в их аэропорту, — только и успела пробормотать в ответ Юля, как обеих подруг и Кэт сморил сон.

* * *

Ганс явился на работу как обычно к девяти часам утра. Настроение у него было паршивенькое. Ему не давала покоя эта гнусная история с пропавшим мужем, найденным трупом его друга и дохлыми попугаями, которые попадались в этом деле буквально на каждом шагу. А теперь к прочим трудностям прибавились еще и эти типы из страховой компании, прочно вбившие себе в голову мысль о том, что их пытались надуть. И твердо занявшие позицию ни за что на свете не допустить этого надувательства. Страховщики страшно тормозили расследование, отрывая Ганса от работы всякими идиотскими, с его точки зрения, вопросами.

Сегодня страховщиков вроде бы не должно быть, но осадок после вчерашнего неприятного дня продолжал давать о себе знать.

Тем более что сам Ганс не верил, будто госпожа Юлия могла пойти на такой низкий и откровенно нелепый подлог. Да к тому же не со своей машиной, а с машиной, принадлежащей ее мужу. Гансу хотелось верить, что если бы Юлия задумала обмануть страховую компанию, то придумала бы что-нибудь попроще или, напротив, пооригинальней.

Первым делом, явившись на работу, Ганс спросил:

— Пришли бумаги, касающиеся экспертизы тела господина Вольфа?

— Еще нет, — ответил его помощник.

— Схожу сам, — пробурчал Ганс. — Если их, этих экспертов, лично не навестишь, то рискуешь, что они вообще о тебе забудут.

И он направился к патологоанатомам. Первичную причину смерти господина Вольфа — остановка сердца — Ганс знал еще позавчера. Но ему необходимо было точно установить, почему именно остановилось сердце этого человека. Также его интересовали подробности относительно трупов попугаев, обнаруженных в могиле господина Вольфа и в его почтовом ящике.

— Доброе утро, — поздоровался он, войдя к врачу — господину Фридриху Бауме.

Господин Фридрих был старше Ганса, работал в полиции много лет и не одобрял торопливости. Он предпочитал дважды и трижды все проверить, прежде чем сесть и написать свой отчет. Из-за этого у Ганса с господином Фридрихом бывали небольшие стычки. Ганс, в глубине души сознававший, что врач поступает разумно, тем не менее не раз изнывал от нетерпения, пока господин Фридрих мастерил свой обстоятельный отчет. Они были словно две лошади, каждая из которых хороша сама по себе, но вместе в одной упряжке им ходить сложно. Впрочем, в последнее время господин Фридрих то ли несколько свыкся с горячностью своего молодого коллеги, то ли занудства под напором Ганса в нем поубавилось, но только он уже не так яростно сопротивлялся попыткам Ганса поторопить его с работой.

— Что на этот раз? — покосился на Ганса господин Фридрих. — Снова у тебя пожар?

— Пожар, — покорно согласился Ганс.

Господин Фридрих тяжело вздохнул и покорился судьбе, по опыту зная, что его молодой коллега не отстанет. А господин Фридрих именно сегодня собирался обстоятельно изложить свою версию, касающуюся маньяка, уже долгое время насиловавшего полных женщин в окрестностях Берлина. Дело это было громкое, и господину Фридриху не хотелось бы опозориться со своим отчетом. А он себя знал: если Ганс вздумает дергать его каждые полчаса, то ни о какой серьезной работе нечего и думать.